Правда, взгляд Натрещала оказался мутен, движения — нескоординированны, да и способность решать в уме тригонометрические уравнения он наверняка утратил. И еще его следовало как-то вытащить из-под завалившегося набок многотонного самосвала. Но паук ощущал самое настоящее счастье. Еще бы, мысль о том, что он навсегда утратил верного магического зверя и теперь ему некого будет спьяну прижигать сигаретой, гонять за пивом и заставлять стирать свое нижнее белье, больно ранила душу паука.
А сам он… Да что он сам? Рыцарь-паук Леопольд XVII свято верил в то, что его безграничная подлость и иезуитское коварство всегда позволят ему выйти сухим из воды. Так что без заклинания оживления он мог как-нибудь обойтись.
Когда он вернулся в замок леди Мореллы, пустых бутылок на столе прибыло в полтора раза. Выслушав отчет сэра Леопольда о проделанной работе и безуспешно попытавшись сфокусировать взгляд на залитом машинным маслом зеркале заднего вида, которое он представил в качестве доказательства своего усердия, дама проговорила:
— Ну что ж, благородный рыцарь, уговор есть уговор. Мое сердце принадлежит вам. А теперь убирайтесь, пока я не вызвала поддержку с воздуха!
— Так не пойдет, — сказал паук. — Мне не нравится то, что у вас будет храниться моя вещь. Вы ее потеряете или, не дай бог, отдадите кому-нибудь. Тем более что вам мешает впоследствии обмануть меня? Нет уж, давайте сначала расплатимся, а потом разбежимся.
Паук достал из кармана тупой перочинный нож и, вскрыв отчаянно сопротивлявшейся красавице грудную клетку, привычными движениями извлек оттуда трепещущее сердце, которое переложил в свою дорожную суму.
— Теперь простимся, — сказал он Даме Сердца, которая медленно заваливалась на бок. — Привет мужу-памфлетисту. Успехов ему в борьбе с презренными конвульсионерами и промискуитетствующими. Честно говоря, я бы и сам охотно выступил в поход против ересиархов… — Леди Морелла упала на пол, и пауку пришлось наклониться к ней, чтобы не потерять мысль. — Но меня зовет в дорогу священная пищевая цепочка. Это такой зов, который никак нельзя игнорировать.
Он вышел из замка, вдохнул полной грудью сладкую прану безграничных просторов, оседлал перекошенного Натрещала и снова двинулся в путь, подгоняемый зовом сияющей, мистической, сакральной пищевой цепочки. Диафрагма камеры понемногу закрывалась, по экрану в сопровождении легкой музыкальной темы поползли титры, но там, под ними, в глубине экрана, еще видно было, как удаляется в сторону леса доблестный воин, великий полководец, истребитель драконов, борец со справедливостью и просто хорошее существо, благородный черный рыцарь-паук Леопольд XVII.