31 марта я поехал в Москву и, наряду с другими главами регионов, подписал Федеративный договор, который стал частью российской конституции. Торжественное и значимое событие было омрачено строптивостью ряда субъектов федерации. Татарстан и Чечня от подписания договора отказались, Башкортостан и Тюменская область подписали, оформив при этом особое мнение по ряду принципиальных позиций, свои оговорки зафиксировали Санкт-Петербург, Ленинградская и Калужская области. Я был уверен, что после этого президент снимет с должности руководителей непокорных территорий, но мой прогноз не оправдался. Эта мягкотелость была однозначно истолкована как слабость федерального центра, и неудивительно, что вскоре сразу восемь крупных и богатых регионов-доноров – Татария, Башкирия, Якутия, Новосибирская, Челябинская, Самарская, Сахалинская и Тюменская области – объявили о переходе на одноканальную систему уплаты налогов. То есть, деньги оттуда шли в федеральный бюджет через местный, и фактически регионы решали, сколько денег перечислять в центр, а сколько оставлять в своем распоряжении. До распада России оставалось всего несколько шагов.
Петя Лузин и его супруга
Одновременно с новым всплеском сепаратизма малоприятные вещи стали происходить во взаимоотношениях двух ветвей российской власти. Председатель Верховного совета России Ризван Байсултанов, по слухам, очень хотевший занять пост премьера и обидевшийся на Ельцина, принявшего другое кадровое решение, начал публично оскорблять руководителей российского правительства. Вслед за этим Верховный совет стал принимать откровенно популистские и, по сути, вредительские решения типа запрета «в целях ограничения темпов инфляции» на изготовление и эмиссию денежных знаков, что немедленно вызвало в стране острейший кризис наличности.
Соответствующим образом российские парламентарии настраивали и региональных. Нашим идиллическим отношениям с Курбацким пришел конец. Корректировка бюджета на второй квартал принималась мучительно – депутаты истерзали Пирожкова настолько, что «железный начфин» слег на две недели в больницу. При общем острейшем дефиците бюджета депутаты настояли на формировании резервного фонда областного совета, неподконтрольного администрации. Мне пришлось согласиться, иначе бюджет был бы попросту зарублен.
Выборы нового состава областного совета ситуацию не изменили, тем более, что депутатский корпус обновился незначительно. Почти единогласно переизбранный спикером Курбацкий на открытую конфронтацию не шел, но, сохраняя внешнюю лояльность и контактность, регулярно давал мне понять, «кто в облсовете хозяин». На пост вице-спикера Николай Васильевич неожиданно для всех выдвинул Петю Лузина из фракции «Объединенные демократы».
Лузин, мой старый знакомый и сосед по дому, был типичным семидесятником, бардом, «кухонным» диссидентом, да еще и доктором физматнаук. И именно этот интеллигент-тихоня, ходивший на заседания в неизменном коричневом свитере грубой вязки, едва обжившись в своей новой роли, стал главным критиком администрации в областном совете. Я пригласил Петю к себе в гости, напоил коньяком и популярно объяснил, что так по-свински вести себя нельзя, что это неприлично и деструктивно. Лузин быстро опьянел, с большинством моих тезисов согласился и сказал, что он меня любит, уважает и желает всяческих успехов.
Я успокоился ровно до следующего заседания областного совета, когда Петя в пух и прах разгромил налоговые инициативы администрации, заявив, что «местная исполнительная власть в очередной раз проявила свою глубоко антинародную сущность». Вечером того же дня я пришел к Пете домой с твердым намерением набить его бесстыжую бородатую морду. Лузин, оценив ситуацию, спрятался в ванной. Я крикнул, что все равно его достану, плюнул на коврик в прихожей и громко хлопнул входной дверью. После этого Петя ощутимо присмирел, правда, причиной этого стал не страх получить по морде, а ультиматум Петиной супруги, оказавшейся моей ярой сторонницей.
Весна в деревне
Тем временем в Прикамье наступила весна. На юге области начали отключать отопление. Удивительно, но отопительный сезон прошел без сбоев. На радостях я выписал Седых и всей его жилищно-коммунальной команде премию в размере двух должностных окладов. Заговорили о том, что Седых – мой любимчик, и даже Сан Саныч слегка взревновал. Я Стрельникова успокоил: