Дети веселились во всю, зная, что с приходом снежной грозы их засадят в замок за занятия и целую неделю им не видать прогулок и веселья, только зубрежка и письмо.
И только Рене не бегала, она опять, втайне от отца, убежала к старому Фергусу, бывшему магу самого императора драконов. Фергус в далёком прошлом из-за потери семьи от горя утратил магию, выгорел в миг и, как многие полагают, сошел с ума и ослеп. Но Рене знала, что это не так, просто он не хотел ни с кем сближаться, и только девочка смогла растопить его сердце. С ней старый маг оживал и рассказывал всякие истории.
— Опять сбежала от отца, маленькая цера? - пожурил девочку маг.
— С ним скучно. Он опять рассказывает мне о крепости, а я и так знаю о ней все. Скучно, — девочка высунулась из-под телеги, отряхнула штанишки и, подойдя к старику, села рядом на тюк сена.
— Что же, маленькая цера, вы сегодня хотите послушать?
— Расскажи мне о драконах, люблю приключения...
— Хорошо. Слушайте... — улыбнувшись, Фергус приступил к рассказу о чудовище, не подозревая какое чудовище, раскрыло пасть на них...
***
Они пришли ночью, как воры, как убийцы, хотя они и были убийцами.
Снежная гроза разошлась не на шутку. И именно в этот момент сюда пришли они.…
В одну ночь они убили всю ее семью. Всех, кого она любила в этой крепости. Не пожалели ни детей, ни стариков. Даже старого Фергуса, слепого и немощного. Даже его.
Никто из них понять ничего не успел. Убийцы действовали быстро и страшно, ударив сразу ментальной магией и тут же стрелами с ядом хримы. А после они вошли в замок под пологом невидимости и добивали остальных, перерезая горла.
И Рене уже тоже была бы мертва, как все они, но в миг, когда над ней занесся нож, пространство исказилось и откуда вышли массивные снежно белые псы размером с волка. Их окутывал туман, а на морде застыло выражение жуткого оскала, а глаза горели огнём. И вот, в момент занесенного ножа над Рене, псы ринулись спасать, загрызая убийц, они утаскивали их во Тьму.
От ужаса Рене закричала и псы, почуяв агонию хозяйки, ее злость, страх и любую ненависть сорвались с места, убивая невидимых тварей.
Казалось, прошла вечность. В один момент стихло все: и вскрики людей, и лязг оружия, и шелест ветра, гул ветра. Ни осталось, ни одного звука, только оглушающая тишина.
И лишь она, маленькая девочка, стояла посреди усыпанной мертвецами площадью и тихо плакала, а вокруг нее кружила тьма. Страшная, шипящая тьма, пожирающая трупы, насыщаясь вдоволь и стелясь возле ног девочки.
Тело хрупкой малышки вздрагивало от рыданий и холодного ветра, личико было опущено, а на землю падали крупные горошины слез...
Когда слезы закончились, девочка, на одеревеневших ногах, еле переступая, пошла к входу в центральную башню...
Она искала хоть кого-то. Хоть кого-то, кроме неё, кто тоже выжил. Искала и не находила. Всматривалась в застывшие лица и узнавала всех. Кухарку, что в мертвенном немом крике, обняв, баюкала своих мёртвых близнецов. Стражников, которые не успели достать мечи из ножен, и так и застыли, осевшие у стены с напряжёнными лицами.
Лица за лицами девочка шла. Она искала. И вот, на ступеньках сторожевой башни увидела знакомое зелёное платье. Рене сорвалась с места и, крича «Ма-моч-ка», понеслась к родному человеку.
Там, на первой ступеньке она опустилась на колени перед женщиной, такой красивой и такой родной. Женщина едва дышала, стрела в чёрном оперении торчала из груди, которая вздымалась часто и с натугой. Из губ женщины струйкой стекла кровь. Она подняла потяжелевшие глаза на дочку. Собрала последние силы и заговорила хрипя.
— Рене... живая... моя милая... ты похожа на отца... найди его..
— Ма-моч-ка, — рыдая малышка, обнимала мамину руку и улыбалась щёткой в грудь, боясь потерять её тепло, — папа… Папу тоже убили... они всех убили…
Женщина коснулась теперь уже побелевших волос дочки. Вот так, в один миг, девочка посидела, испытав самый большой кошмар и совершив инициации раньше на целых одиннадцать лет.
Милли знала, что в дочке есть магия, но не догадывалась, что эта магия родного отца и что уже такая сильная.