Отпустив целительницу, встала и отошла на то место, где сидела ранее. Я знала, каково терять все, терять тех, кого любишь, умирать душой. После страшных событий войны Хаоса, в которой погибло слишком много магов, особенно целителей, на большом Совете правителей было принято решение о создании Цитаделей Дара.
Оставшиеся в живых маги-магистры стали искать по всему свету тех, в ком были даже крупицы дара, чтоб возродить тот магический баланс, что был нарушен страшной войной. Учениками становились не зависимо положения в обществе. Влиял только возраста и уровня дара. Принимали в ученики, тех, чей дар открылся в последние три года, в десять одиннадцать лет, то есть сразу после первого взросления. Но бывали и уникумы, чей возраст составлял пять – семь лет.
Спустя десятилетие ситуация с магами всех направлений стала в разы лучше. Цитадели Дара стали появляться не только в столице, но и за ее пределами. Но во все времена были сторонники и противники создания Цитаделей, где обучались все сословия.
Так появилась гильдия «Санториум Ром» под предводительством магистра магии и одного из советников Империи - Крияна Грезна, выступавшая за создание учебных учреждений только для знати и уничтожение тех, чья кровь, по их мнению, «не была чиста».
На Совете мало кто поддержал санториумцев, и они, заручившись поддержкой священников стали действовать открыто, уничтожая семьи «нечистых» магов. Особенно семьи тех, кто был как-то связан с магами-дамнатами.
Маги санториума были преданы своей вере, неся магическую печать верности гильдии, сильны по уровню магии, поэтому многим семьям магов, в ком текла «нечистая кровь» пришлось скрывать свой дар, прячась от гильдии всю жизнь, но удавалось не всем.
— Цера, — голос целительницы раздался так тихо, что, будь я человеком, не расслышала бы ее. Женщина была белее полотна, ее руки дрожали, а по щекам текли безмолвные слезы. Казалось, она постарела еще больше, будто прошло не мгновение, а целый, тяжелый век. И только сейчас я обратила внимание на амулет на ее шее. Амулет жизни. Что же, немудрено. Это единственное, что поддерживает в ней жизнь, и он явно не принадлежит ей.
— Вы ведь знаете кто они? Скажите, они будут наказаны?
— Да лира, будут. В скором времени...
— Спасибо, — вымолвила целительница и, стерев слезы, поднялась на ноги, тихонечко ступая, отправилась к костру, думая о своем.
И только глубокой ночью, когда весь лагерь беспечно спал, мной был встречен на грани дух целительницы, разительно отличавшийся от той старухи, что была утром в караване. Женщина счастливо улыбнулась, помахала сыновьям, ждущим ее там, кивком поблагодарила и шагнула в открытый мной проход в иной мир, мир тьмы и покоя.
На рассвете караванщик был оповещен об уходе целительницы за грань. Поджав губы, но, не смея перечить такому проводнику как я, ушлый торговец принялся будить лагерь и распоряжаться о сборах.
Оставив, под охраной теней, лагерь пробуждаться ото сна направилась к ручью, что протекал в пролеске. Хотелось освежиться и пополнить запасы воды. Еще день и очередной ее контракт подойдет к концу, ровно сутки занимает оставшаяся часть пути до Цинтары. Путь этот не так прост, как кажется, и мне, как наемнице, предчувствие которой невозможно обмануть, прекрасно известно, что сегодня твари Хаоса, кишащие в предгорьях, проявят себя.
Добравшись до ручья, сняла капюшон и первым делом умылась, освежаясь после прошедшей ночи, остановила взгляд на отражении в воде, откуда на меня смотрела светлокожая девушка с длинной светлой растрепавшейся косой, яркими лиловыми глазами, обрамлёнными пушистыми ресницами, курносым носиком и слегка пухлыми маленькими губками.
Со стороны можно было бы назвать меня хрупкой и милой, но лишь со стороны. Однако, если же присмотреться поближе, то зрелище не столь приятное. Светлая, практически белая кожа, не восприимчивая к загару, покрытая мелкими венами, которые при сильном напряжении вздуваются и становятся, как излом бездны Хаоса видны издали.
Волосы, казавшиеся светлыми, на самом деле полностью седые, как напоминание о том, что жизнь никогда не была простой и что я так, кто есть и другой никогда не была и не буду. А под капюшоном они в напоминание о том, что моё предназначение быть наёмницей. На шее я всегда ношу нагру, чтоб скрыть рубец шрама, который идет от левой мочки уха через всю шею на правое плечо.