– Как ты жестока, сестра Соловей.
– А ты невозможен.
– Аспирин, бинты и липкий пластырь – вот все, что я подразумеваю.
– Ты готова, Сьюзан? – Кэт вежливо игнорировала его.
Впрочем, после того, как он выпил стакан воды, она оставила легкий поцелуй на его лбу. И на мгновение задержалась.
– Хорошо поспи, мой дорогой, – сказала она.
Девушки вышли на веранду.
– Теперь уже не возвращайся. Питер не будет сердиться, – сказала Кэт.
Сьюзан кивнула и опустилась в полотняное кресло. Кэт села рядом.
– Удивлена, Сью?
– Да, знаю, меня нисколько не удивило. Я была ужасной эгоисткой, дорогая, думающая только о своих заботах.
– Мне кажется, ты превзошла саму себя. Если бы ты не пошла на встречу с Деннисом, всего этого могло бы не случиться или случилось бы гораздо позже. Помнишь, однажды я обмолвилась, что с этим парнем надо что-то делать. Тогда мы здорово волновались за Андреа.
– Кэт, а где Андреа?
– Дай мне закончить, Сьюзан. Я всегда хотела, чтобы ты услышала это.
– Извини!
– Потом я решила не помогать в другой раз. Так я думала до тех пор, пока не узнала Денниса получше, и пока он не попал в переделку; пока он не узнал меня и не понял, что я единственная, кто вытащит его.
– И в этот раз тебя там не оказалось?
– В этот раз – нет. Сьюзан, я хочу, чтобы ты поняла. Деннис – тот тип мужчины, которому нужна привязь. Он всегда будет нуждаться в этом. До тех пор, пока веревка держала его у берега, он был в полном порядке. Если сдерживать его некому, он должен опираться только на себя.
– Ты боишься, что он не смог бы?
– Немного боюсь. Но мне следовало бы рискнуть, правда? Я должна позволить ему найти надежную гавань.
– Кэтлин, эта гавань – ты?
Сьюзан знала ответ, но ей хотелось услышать его от этой грустной, милой девушки. Кэт спокойно улыбнулась.
– Я – ограничивающий фактор, если хочешь. Но, Сьюзан, – она наклонилась вперед, – я думаю, и кое-что еще. Мне кажется, мы оба имеем то, что нужно. Никакой гордости, никаких ограничений, щедрость в прощении, снисходительность, доброта. Возможно, один – слаб, но другой – силен, по-настоящему, это не имеет значения, не так ли? Это должно быть уравновешено в конце концов.
– Ты изумительна, Кэт!
– Ничего подобного, но я воительница. Я могла бы воевать за каждую пядь земли, ведущую к любимому человеку. Более того, Сью, в конце концов он научится бороться сам. Мы оба владеем свойством продолжать бесконечность. Не думай, что я строю замок на песке, говоря тебе, что это будет продолжаться. Я сделаю это. Я привяжу Денниса к себе. Но… – она откинулась назад с легкой таинственной улыбкой, которая сделала ее почти красавицей, – он захочет быть привязанным ко мне.
Вернувшись в свой офис, Сьюзан вспомнила, что забыла переспросить об Андреа у Кэтлин. Где была Андреа? Сьюзан размышляла над этим вопросом также тщательно, как проверяла счета. Она решила попросить миссис Брэй закончить четырехчасовой чай, но эта леди плюхнула на пол поднос, проворчала что-то о докторе, желающем войти, и поспешила из комнаты. Доктор… доктор Хилари… Сьюзан покрутилась на веранде и увидела Роберта, ожидающего у входной двери.
Она слышала, как миссис Брэй бегом спустилась в холл, чтобы принять входящего доктора в той официально манере, на которой она всегда настаивала.
Роберт повернулся, услышав свое имя.
– О, да это Сьюзан.
– Роберт, может, ты мне скажешь что-нибудь об Андреа? Я страшно обеспокоена.
– А что ты хочешь знать?
– Что-нибудь из того, что известно тебе.
– Мне известно совсем немного.
– А именно?
– Только то, что я женился на этой особе сегодня утром.
– Ты… ты… что?
– Прости, Сью, увидимся в другой раз.
Дверь открылась, и дом поглотил его. Сьюзан буквально остолбенела, уставившись на закрытый главный вход, сгорая от любопытства и ощущая сильное огорчение за Питера. Она вернулась в офис, чувствуя себя безутешной. Она не знала, как и что думать. Роберт Хилари только что сказал: «Он и Андреа поженились».
С неожиданным воодушевлением она подняла трубку и набрала номер хирургической клиники Черифилда.
– Это кабинет доктора Хилари?
– Да.
– Миссис Хилари, могу я поговорить с миссис Турлс. Если она там, пожалуйста, позовите Андреа.
Пауза, а затем:
– Говорит миссис Хилари младшая. Я была миссис Турлс, но понимаешь…
Неожиданный взрыв смеха.
– Сьюзан, это ты?
– Да, но…
– Неужели ты не знала до сих пор? Разве Роберт не сказал?
– Сказал, но я не поверила своим ушам.
– Это абсолютная правда. Роберт и я женаты. Когда я находилась в Брисбене, он почему-то решил, что я обязательно вернусь и выйду за него замуж. Причем, все это должно случиться за один день. Так что он заготовил документы заранее, так, на всякий случай. Разве это не потрясающе?
– Но, Андреа…
– О, дорогая, не говори только, что ты приятно удивлена. Это было бы глупо. Именно ты подтолкнула меня к этому.
– Я?
– Да, в машине. Ты привезла меня в хирургию по поводу внутренних болей, помнишь?
Опять взрыв смеха.
– Андреа, ты это серьезно? Я имею в виду, на этот раз ведь все серьезно, не так, как было с Деннисом, правда? И не то, что с Роджером?
Молчание, и потом – с другого конца провода – неожиданно серьезный тихий голос:
– Сьюзан, я была глупая маленькая девочка, когда выходила замуж за Турлса. Глупышке все казалось сказкой, в которой красивый принц привел принцессу в зачарованный замок. Теперь это не имеет значения. Это был не замок, а он не принц. Все, что имеет значение, только то, что я женщина и женщина, которая полюбила Роберта.
– А потом Деннис, Андреа?
– Я не могу объяснить это. Роберт говорит, я просто плыла по воле волн. Возможно и так. Я действительно не знаю, и мне действительно все равно. Одно точно: я ужасно счастлива и собираюсь завести кучу детей. Роберт думает так же.
В голосе Андреа чувствовался подъем, и Сьюзан вспомнила тот случай с красивым мальчуганом в кремово-голубой коляске, и как он смотрел на Андреа, и как она, Сьюзан, обвиняла Питера. Питер…
Это был именно тот камень, который нарушал покой пруда. От счастья Андреа расходились круги несчастья Питера.
– Андреа, ведь Питер… – Но было уже поздно.
Андреа повесила трубку.
Питер не было за ужином, она не видела его и потом. Сьюзан вновь навестила Денниса, поговорила с Кэт и миссис Брэй, но все это время ее мысли были заняты другим. По какой-то причине Сьюзан чувствовала страшную нервозность. Хотя ни Кэти, ни миссис Брэй, не упоминали открыто, как это сделал Деннис, о ее прерванном путешествии с Питером прошлой ночью, она чувствовала их осведомленность, ошибочность и, не менее ясно, очевидное сочувствие. Сьюзан очень хотелось рассказать им правду, но обозначить словами тему разговора, значило бы вовлечь их в дискуссии, но Сьюзан знала, что не вынесет этого.
Она рано ушла спать. Хотя прошлая ночь оказалась почти бессонной, сна не было видно ни в одном глазу. Она лежала с открытыми глазами, как это было прошлой ночью в отеле, когда она, свернувшись калачиком на узкой постели, вслушивалась и ждала… Сейчас все повторялось.
И вдруг она поняла… Она прислушивалась к шагам Питера.
На следующий день ей стало известно, что Питер уехал в очередную экспедицию для пополнения своих образцов. Каждому казалось само собой разумеющимся, что он поставил ее в известность об отъезде, и ее гордость не позволяла сказать им обратное. Возможно, Питер и собирался упомянуть об этом, когда вошел вчера в офис с предложением проведать Денниса. Она вспомнила, как он странно смотрел на нее в тот момент. Пытаясь подавить чувство обиды, Сьюзан решила разобраться на столе и в картотеке Кэт. Потом принялась за стол Питера. Цветочных каталогов здесь было в изобилии. Она неторопливо перелистывала страницы, восхищаясь старомодными, пысокопарными описаниями: «Элегантный цветок, щедро украшенный полосками багрянца…», «Образец, рождающий изобилие благословенных колоколов…». Она подумала, что в садоводстве всегда пользуются такими разглагольствованиями. Потом вернулась к уборке. Странным образом две вещи поразили ее. Одна – увядшая спрессованная роза, подобная той, которую дети закладывают в страницы Библии. Другая – маленький заостренный на конце прутик. Она с любопытством рассматривала эти предметы. Роза стала почти коричневой, но ближе к цветочной чашечке все еще сохранилась нежная розоватость. Сьюзан стояла на коленях у стола, держа мертвый цветок на ладони. Она мысленно перенеслась назад, в прошлое, но нет, этого не могло быть. Питер не мог взять розу из того букетика, который она принесла в день свадьбы Линн, и все-таки это был именно тот букет крошечных бутонов. Прутик был другой. Это было очевидно. На нем хранились ее инициалы. Все женщины, работающие в оранжереях, делали это. Они выращивали растения и на некоторых ставили свои имена. Но почему прутик здесь? В столе Питера? И почему здесь же находится маленький мертвый бутончик розы?