– Почему общей?
– Кто бы ни были владельцы этого корабля, у нас 138 зафиксированных и доказанных случаев посадки. Было множество похищений людей. Обследование похищенных дает нам основание предполагать, что у них брали образцы тканей и крови. Мы не желали бы огласки, прежде чем не обнаружим их истинные цели.
– Вам это удалось? – и без того пылающее лицо Иванова приобретало багровый оттенок, как будто он наливался фиолетовыми чернилами.
– Нет. Единственное, что роднит все визиты, – похищение людей. В большинстве случаев их возвращали на место. Многие ничего не помнят. А сколько тех, о ком мы так ничего и не узнаем? Единственный выход – это создание космического флота, не уступающего флоту визитеров. Думаю, что нам следует торопиться. У меня есть все необходимые полномочия. Итак, наш корабль – ваше топливо.
– Не думаю, что нам стоит торопиться, – мягко хлопнул по столу рукой Президент. – Все, сообщенное вами, согласитесь, не вызывает доверия. Где-то я все это уже слышал.
– Если мы не успеем вовремя подготовиться… Боюсь, у нас нет времени даже на испытания.
– Это похоже на давление. – Иванов встал.
– Зачем они похищают людей? – спросил Президент. – И зачем им эти… образцы тканей, крови… Что все это значит?
На него никто не обратил внимания.
– Я не верю в пришельцев, – произнес Иванов и оперся руками на стол. Изображение его лица кривлялось на полировке стола. Американцы переглянулись и замолчали, опустив глаза.
– Я не верю в пришельцев, – с металлом в голосе повторил Иванов.
– Да-а, пришельцы, похищения людей… Это как-то уж слишком, – попытался сгладить нарастающее напряжение Президент.
– Честно говоря, мы тоже не очень верим в пришельцев, – отозвался Фолкнер, – По крайней мере, так считают наши эксперты. По их мнению, ничего невозможного в создании подобной техники нет. Но сути проблемы это не меняет. В случае вашего согласия на сотрудничество мы готовы пойти вам навстречу по всем интересующим вас позициям. Это готов подтвердить президент Соединенных Штатов. Вы можете позвонить отсюда?
Президент посмотрел на Иванова. Иванов едва заметно кивнул и снова сел.
– Вы пробовали связаться с китайцами?
Фолкнер пожал плечами:
– Честно говоря, узнав об опытах Ардалионова, сначала мы думали, что это вы. Но по известным причинам отказались от этой мысли.
– Да, мы знаем, что информацию вы получили от Ардалионова. Значит, все-таки китайцы, – как бы самому себе сказал Иванов.
– Но зачем им образцы тканей?
Голос Президента отскочил от противоположной стены.
5. НА ТОТ СВЕТ
Пустыня не перестает быть пустыней, даже если построить в ней ослепительный, фантастический город. А тем более – военный городок.
– Не надо здесь снимать, – смущаясь, говорил молодой капитан, который несколько робел перед высокой и чрезвычайно вертлявой журналисткой. Его извилины беспомощно путались в складках ее светло-зеленого платья. Голени журналистки мелькали у асфальта, демонстрируя капитану мелкие царапины и запутавшийся в волосках песок.
– Нас аккредитовали в министерстве обороны.
– Я знаю. У вас допуск на Вторую. Но про то, чтобы снимать здесь, мне никто ничего не говорил.
– Мне нужны живые кадры. Снимай, Саша.
Бородатый Саша приник к окуляру камеры и направил ее на марширующих из столовой солдат. Лица солдат были абсолютно равнодушными. Они шагали неуклюже, движения их были почти механическими. Капитан скакал вокруг журналистов, не зная, что делать. Наконец, он увидел генерала со свитой и подбежал к нему, одну руку прижав к козырьку, а второй придерживая планшет.
– Вот, снимают, – обиженно изрек он вместо доклада.
– Что снимают?
– Вот… – повел вокруг себя рукой капитан.
Генерал приосанился перед журналисткой.
– Игорь Сергеевич, – закричала она, – значит, как иностранцам – так можно, а своих…
– Галя, Галя. Отдохните. А через два часа на Вторую поедем. Сейчас немцев ждем. А может, коньячку?
– В восемь утра утвердили программу, и ни один пункт из нее не выполнен. Ни один! Мы уже четыре часа без дела. Вы знаете, сколько камера в час стоит?
– Галочка…
– Вы пустите меня на старт.
– Зачем вам старт? Он будет ночью. Там снимать нечего – только вспышка и все.
– Это мы сами решим.
Лицо генерала стало отчужденным.
– На стартовую площадку посторонним нельзя. Сто лет назад на Байконуре главком сгорел.
Врезали по блюзу отъезжающие на рельсе ворота. Показался микроавтобус «Форд» и несколько черных ЗИЛов.
– Ну, вот и немцы.
– А правда, что они за банкет заплатили? – выстрелила в спину генерала журналистка.
Самарин смотрел в тонированное окно ЗИЛа, как по асфальту перекатываются песчинки. Он один знал, что старт будет не ночью, а через час. Руководство боялось китайцев и усиленно конспирировалось. Самаринский ЗИЛ проплыл сквозь дрожащую, словно желе, хмарь мимо приземистых казарм; мимо устаревшей списанной ракетной техники, с табличками, на которых невозможно было что-либо прочесть; мимо музея ракетных войск, экспозиция которого почему-то начиналась с Куликовской битвы; мимо колючей проволоки, отгораживающей военный городок от серо-зеленой пустыни. ЗИЛ Самарина подъехал к неказистым ржавым воротам и, вырвавшись на простор, набрал скорость.