Наступило четырнадцатое января, праздник Хилариуса и Феликса. Все встали очень рано. Рыцари надели кольчуги. Фермер нацепил свою самодельную кольчугу, и рыцари откровенно смеялись над ним, пока не поймали на себе гневный взор короля. Фермер пристегнул Хвостосек — меч вошел в ножны легко, как нож в масло, и остался там. Священник внимательно посмотрел на меч и только головой покачал. Кузнец посмеивался.
Наступил полдень. От волнения никто не мог есть. День тянулся медленно. Хвостосек по-прежнему не проявил ни малейшего стремления выскочить из ножен. Никто из наблюдателей на холме, даже мальчишки, взобравшиеся на деревья, ни на земле, ни в воздухе не замечал признаков приближения дракона.
Кузнец расхаживал посвистывая, но остальные жители деревни только вечером, когда появились звезды, начали подозревать, что дракон и не думает возвращаться. Но они вспоминали его торжественные клятвы и продолжали надеяться. Когда же наступила полночь и назначенный день истек, разочарованию жителей Хэма не было предела. Зато кузнец торжествовал.
— Я же говорил, — напомнил он. Но они еще ничего не поняли.
— Он все-таки тяжело ранен, — говорили одни.
— Мало мы ему времени дали, — соображали другие. — В горы так тяжело и долго добираться, а ему нужно столько нести. Может, помочь ему надо.
Но миновал следующий день и еще один. Надеяться уже перестали. Король пришел в ярость. Еда и питье кончились, и рыцари начали громко роптать. Им хотелось вернуться к дворцовым развлечениям. Но королю нужны были деньги. Он простился со своими подданными поспешно и холодно и аннулировал половину квитанций. Фермеру Джайлсу он на прощание едва кивнул.
— Мы обратимся к вам позже, — сказал он и уехал со своими рыцарями и герольдами.
Самые простодушные энтузиасты надеялись, что скоро придет письмо от короля, он призовет мастера Эгидиуса к себе и хотя бы посвятит его в рыцари. Через неделю письмо действительно пришло, но совершенно иного содержания. Оно было в трех экземплярах: для Джайлса, для священника, — а третий надлежало вывесить на дверях церкви. Только из экземпляра, предназначенного священнику, можно было извлечь какую-то пользу, потому что написано особым шрифтом, столь же непонятным жителям Хэма, как книжная латынь. Но священник перевел его на простонародный язык и прочел с церковной кафедры. Письмо было не по-королевски коротким и сугубо деловым: король торопился.
«Мы, Август Б. А. Ю. А. П., Государь и пр., Сообщаем, что решили для безопасности нашего королевства и поддержания нашего престола дракона, именующего себя Хризофилаксом Богатым, разыскать и жестоко наказать за его коварные дела и злонамеренные поступки. Рыцарство нашего двора должно незамедлительно вооружиться и быть готовым к свершению этого подвига, как только мастер Эгидиус А. Ю. Агрикола прибудет к оному двору, поскольку означенный Эгидиус показал себя человеком преданным и способным сражаться с великанами, драконами и прочими врагами, нарушающими королевский покой, мы приказываем ему немедленно отправиться в путь и присоединиться к нашим рыцарям со всей возможной быстротой».
Жители Хэма считали, что это большая честь и следующим шагом будет посвящение в рыцари. Мельник страшно завидовал.
— Высоко поднимется друг Эгидиус, — сказал он. — Надеюсь, он нас не забудет, когда воротится.
— Может он и вовсе не воротится, — сказал кузнец.
— Хватит, заткнись, морда лошадиная, — оборвал Джайлс. — Будь проклята такая честь! если вернусь, даже общество мельника будет мне приятно. Все-таки меня утешает то, что некоторое время я не увижу вас обоих. — С этими словами он ушел.
Для короля не придумаешь отговорки, как для соседей: овцы, пахота, молоко или вода, — пришлось оседлать серую кобылу и отправиться в путь. Провожал его священник.
— Надеюсь, ты взял крепкую веревку? — спросил он.
— Это зачем? — удивился Джайлс. — Повеситься?
— Никоим образом! мужайся, мастер Эгидиус! — сказал священник. — Мне кажется, ты можешь положиться на свою удачу. Но все же захвати веревку подлиннее, она тебе пригодится, если меня не обманывает моя проницательность. Ну, прощай же, да смотри возвращайся невредимым!
— Ох! Вернуться и увидеть свой дом и землю совсем запущенными… Будь они прокляты, драконы! — ответил Джайлс. Потом запихнул в седельную сумку большой моток веревки и отправился в путь. Пса он не взял — тот все утро старался не попадаться на глаза. Когда хозяин уехал, Гарм прокрался в дом и выл всю ночь. За это его поколотили, но он продолжал свое.
— Караул, караул! — тявкал он. — Не увижу я больше моего дорогого хозяина, а ведь он такой был грозный и великолепный! Лучше бы я с ним пошел.
— Заткнись! — прикрикнула жена фермера. — Не то не доживешь до того, чтобы увидеть, вернется ли он.
Вытье собаки услышал кузнец и объявил:
— Дурной знак! — при этом вид у него был довольный.
Прошло много дней — вестей не было.
— Отсутствие вестей — дурные вести, — провозгласил кузнец и громко запел.
Фермер Джайлс прибыл ко двору усталый и запыленный, но рыцари в начищенных кольчугах и сверкающих шлемах стояли наготове возле своих коней. Им не нравилось, что король вызвал фермера и включил его в их славные ряды, поэтому они настояли на буквальном выполнении приказа и ждали появления Джайлса, чтобы сразу же выступить в поход. Бедный фермер едва успел проглотить кусок хлеба и запить его вином, как снова оказался в пути. Кобыла его обиделась. К счастью, ее мнение о короле осталось невысказанным: оно было весьма непочтительным.