Он сделал стену прозрачной со своей стороны и наблюдал за единицей. E-5273 медленно обошла комнату, изучая новое пространство. Она провела рукой по поверхности стола, проверила койку, осмотрела санитарную зону. Затем подошла к стене, за которой стоял Джон, и остановилась.
Она не могла его видеть – с её стороны это была просто зеркальная поверхность. Но каким-то образом она точно знала, где он находится. Она смотрела прямо на него, как будто могла видеть сквозь стену.
Джон почувствовал неприятный холодок по спине. Это становилось всё более странным. Всё более… неправильным.
Он провел в наблюдательной комнате несколько часов, фиксируя каждое движение, каждый жест единицы. К полуночи, когда наступило время отбоя, E-5273 легла на койку и закрыла глаза, как предписывал режим. Но Джон не был уверен, что она действительно спит.
Он решил продолжить наблюдение утром. Систематический подход был важен. Нужно было собрать достаточно данных, прежде чем делать выводы. Прежде чем решать, что делать с этой странной, слишком осознанной единицей.
Утром Джон проснулся раньше обычного, преследуемый смутным беспокойством. Сон был неглубоким, прерывистым, наполненным странными образами – глаза, наблюдающие за ним из темноты, бесшумные фигуры, двигающиеся с неестественной грацией.
Он быстро выполнил утренние процедуры и направился прямо к специальному блоку наблюдения. Единица E-5273 уже не спала. Она сидела на краю койки, глядя прямо на зеркальную стену, как будто ожидая его появления.
Джон активировал систему мониторинга и проверил ночные показатели. Единица почти не спала – редкие периоды неглубокого сна чередовались с периодами бодрствования. Это было необычно даже для экспериментальных единиц.
Он решил провести более прямой тест. Сделав стену прозрачной с обеих сторон, Джон вошел в отсек. E-5273 не выказала удивления при его появлении. Она просто продолжала наблюдать за ним своими темными, внимательными глазами.
– Доброе утро, – сказал Джон, сам удивляясь своим словам. Обращаться к единице с приветствием было нелепо. Но что-то в этой ситуации требовало иного подхода, чем с обычным продуктом.
Единица не ответила. Конечно, не ответила. Но её поза изменилась – она слегка выпрямилась, всё её внимание сосредоточилось на Джоне.
Он достал из кармана небольшой блокнот и ручку, положил их на стол.
– Если ты понимаешь меня, – сказал он тихо, – возьми ручку и нарисуй круг.
Это было абсурдно. Единицы не понимают сложных команд без специальной длительной тренировки. Они не умеют писать или рисовать. Их мозг модифицирован, чтобы исключить такие способности.
E-5273 медленно поднялась, подошла к столу, взяла ручку и нарисовала идеальный круг на бумаге.
Джон почувствовал, как земля уходит из-под ног. Одно дело – подозревать необычные когнитивные способности, совсем другое – получить прямое доказательство понимания человеческой речи и способности выполнять сложные команды без подготовки.
– Теперь нарисуй квадрат внутри этого круга, – сказал он, едва справляясь с дрожью в голосе.
Единица без колебаний нарисовала аккуратный квадрат внутри круга.
– И напиши цифру пять рядом с фигурами.
Она написала "5" – четко, уверенным почерком. Как человек, привыкший писать.
Джон сделал несколько шагов назад, пока не уперся спиной в стену. Это было невозможно. Немыслимо. И в то же время происходило прямо перед ним.
– Кто ты? – прошептал он.
Единица посмотрела на него долгим взглядом, затем снова опустила глаза на бумагу и написала: "Человек".
Джон покачал головой.
– Нет. Ты единица. Продукт. Генетически модифицированный организм для производства пищи и органов.
E-5273 снова взялась за ручку и медленно, аккуратно написала: "Я человек. Как и ты."
– Это невозможно, – сказал Джон, больше себе, чем ей. – Единицы не обладают самосознанием. Не владеют языком. Не понимают абстрактных концепций.
Единица смотрела на него с выражением, которое можно было бы назвать печальным, если бы она была человеком.
А затем произошло нечто, что окончательно перевернуло мир Джона Слотера.
Единица E-5273 заговорила.
– Я человек, – сказала она тихим, хриплым голосом, как будто не привыкшим к использованию. – Меня зовут… – она запнулась, как будто пытаясь вспомнить. – У меня нет имени. Только номер. Но я существую. Я думаю. Я чувствую.