— Испорченную?..
— Пойдемте! — почти крикнул Дару. Столкнувшись с бешеным взглядом Гида, он лишь отчетливо скрипнул зубами и упрямо продолжил: — Пойдемте, я покажу вам дом, где вы сможете отдохнуть. У нас много воды и достаточно еды. Мы рады гостям и будем счастливы принять вас в свою общину, но никто никогда не станет препятствовать вашему уходу. И здесь вы действительно в безопасности.
Гид на миг прикрыл глаза и глубоко вздохнул.
Покинув дом старейшины первым, он встал, оглядывая новый город безо всякого выражения. Дару подумал, что так выглядят слепцы, и словно в подтверждение его мыслей Гид медленно протянул перед собой руку и сгреб пальцами пустоту. Город не принимал его. В сияющем желтом мареве из пыли, песка и солнечного света Эден казался ожившей картиной... А Гид, со своей грязной одеждой, покалеченной ногой, пулеметом... Гид был осколком или тусклым лезвием — готовым безжалостно искромсать с таким трудом раскрашенное полотно.
Гид действительно был слепцом. Он не видел в Эдене ничего и совсем не чувствовал себя спокойно. Дару это заметил.
— Здесь вы действительно в безопасности, — с открытой неприязнью повторил он и молча развернулся.
И все же сущей глупостью было бы не воспользоваться гостеприимством обитателей Эдена. Эти обитатели, эти люди, с улыбками, каких Гид не видел ни у кого и никогда, не таясь и не страшась выглядывали из домов, останавливались на ходу, чтобы внимательней рассмотреть двух странников, и не знали, что можно им сказать. Они просто радовались за случайных гостей и за себя. Не было обменщиков с горами разнообразного хлама, как в мертвом поселке, не было сумасшедших стариков и хмурых патрульных, как в Призраке, не было подозрительных взглядов и многозначительных ухмылок... Только свет.
Эден предлагал дом и свободу уйти, когда вздумается. Здесь была вода. Вновь, как в Призраке, сохранившиеся коммуникации — следы былой роскоши. Гид жалел, что никогда не видел карт старого мира. Он бы ходил от точки к точке, ведь люди охотнее остаются рядом с прошлым.
— Отчего он так разозлился? — прошептала Клара, кивнув на спину идущего впереди Дару. Пару раз его останавливали жители, но путники не вслушивались в чужие разговоры. — Не злился, когда мы угрожали ему, а сейчас... — она жестко усмехнулась. — Он очень хочет тебя ударить.
— Мы засомневались в его городе.
— Он не похож на сумасшедшего, как его отец, — Клара с сомнением хмыкнула.
Подумав немного, Гид с ней согласился. Дару отличался не только от отца, но и от всех встреченных жителей Эдена, с их сияющими лицами и спокойными взглядами. Темное пятнышко на солнце.
— Прости нас, — сказал Гид, когда парень снял засов с двери низкого, кособокого домика. — Мы не привыкли видеть столько... счастья. И не привыкли верить ему.
Дару нахмурился, прислоняя деревянный брус к стене.
— Вы бы действительно убили меня?
— Нет, — прежде чем Гид сказал правду, соврала Клара. — Конечно, нет. И мы больше не доставим проблем. Только... нам бы все же хотелось увидеть записи о Дроэдане.
— Я принесу... — качнул головой Дару. — Я сам все принесу. Мне все равно нужно будет поговорить с вами. Располагайтесь там, — он кивнул на дверь. — Изнутри дом тоже запирается, там есть вода... Отдохните, а я зайду позже.
Маленький дом, на крыше которого громоздился какой-то хлам. Земляной пол и стены из ветхого дерева, затянутое тряпкой окошко, явно пристроенная позже каморка за занавеской — там пол был уже из мелких плит, с железной решеткой для слива воды и шлангом, цепляющимся за гвозди и крюки на стене. Хитро вывернутый под потолком шланг заменял знакомый Гиду кран. Заглянув через плечо Гида, Клара почти счастливо вздохнула. Ей, привыкшей к воде, было тяжело путешествовать без возможности мыться хотя бы раз в пару недель.
— Сначала помоги мне отстегнуть руку, — опередил ее действия Гид.
Клара недоуменно приподняла брови — Гид довольно редко расставался со своей «мясорубкой», даже в надежном укрытии предпочитая иметь мощное оружие как можно ближе.
— Здесь мы в безопасности, — с отвращением в голосе пробормотал Гид в ответ на ее удивленный взгляд. — Да и как мне мыться?..
Быстро, дрожащими от нетерпения руками, Клара помогла расстегнуть крепления, быстро скинула куртку, но вдруг передумала и, пробормотав что-то вроде «Проверить надо», выбежала из дома.
Гид отнесся к этому спокойно. Он как можно быстрее вымылся, ощущая страшную, почти болезненную незащищенность, соскреб щетину и сменил одежду, прополоскав старую и повесив на жутковатый ржавый крюк, вбитый в стену. Как только он закончил все, вбежала Клара. Хмурая и словно бы обиженная на что-то, она без слов задернула шторку, и вскоре уже послышалось, как струя воды разбивается об пол. Но Гид все же услышал один сдавленный всхлип.
Привычно разминая занывшее плечо, Гид присел на единственный предмет мебели в этом домике — неширокую кровать. Он представил, что когда-то матрас на ней был высоким, целым и белоснежным, а металлическую сетку не приходилось подпирать снизу ящиками. Он закрыл глаза и увидел, что на тонких столбиках блестят начищенные фигурки зверей — сейчас сохранилась лишь одна. Незнакомое Гиду животное с мордой, похожей на крысиную, и большим хвостом, сжимало в передних лапах что-то круглое и, видимо, собиралось это есть. Остальные фигурки, наверное, были такими же... Или другими, разными — и ни одного из тех зверей Гид не видел и уже не увидит никогда.
Гид закрыл глаза, и воображение стало рисовать самых жутких животных, напоминающих тварей пустыни. Ни одно из них не могло быть собратом металлического зверька, выглядевшего даже очень приятно, но других существ Гид представить отчего-то не мог. Гид закрыл глаза и кроме этой кровати, но в другом месте и в другом времени, увидел себя и свою целую руку... Фантомные боли настигали его довольно редко, но он до сих пор иногда порывался что-то сделать правой рукой. Что-то, что требовало наличия пальцев, а не пулеметной ленты.
— Гид...
— Что? — Гид протер глаза, автоматически поднесши к лицу и бесполезную культю.
— В моем рюкзаке есть чистая одежда...
Гид отыскал светлую рубашку в пятнах ржавчины и короткие штаны, отряхнул все от песка и перекинул Кларе. В последний раз одежда стиралась у старой колонки и сушилась на ней же, ну а песок — он будет всегда и везде.