— Плыви, Ральф, и возьми с собой Милдрэд. Ты любишь её — так позаботься о ней! И скорее, ради Пречистой Девы!
Я застыл, прижимая к себе дитя и ничего не понимая. А Гита вдруг стремительным движением вырвала мой меч, а затем толкнула меня в лодку. Я покачнулся, пытаясь поймать равновесие с ребёнком на руках, и едва смог проговорить:
— О, нет! Это невозможно!
Милдрэд захныкала, почувствовав холод и сырость. А Гита с неожиданной силой оттолкнула лодку от берега.
— Поторопись, Ральф. Я останусь с ним до конца.
Совсем близко послышался топот ног, треск кустарника. Гита скользнула в заросли и исчезла.
Челнок покачивался на мелкой волне, Милдрэд что-то лепетала сквозь сон.
Всемогущий Боже! Всё, что здесь происходило, случилось по моей вине, и вот теперь у меня была возможность спастись самому и спасти дитя той, которую я обрёк на гибель...
— Ральф... — сонно проговорила Милдрэд, и её тёплая ладошка коснулась моей щеки.
Я едва не разрыдался. А на берегу метались тёмные силуэты, оттуда доносились гортанные вопли. Ждать больше нельзя. Я усадил девочку на носу лодки.
— Сиди тихо, цветочек мой. Сейчас я покатаю тебя по озеру.
Нужно собраться. Теперь я отвечал за её жизнь и не имел права совершать ошибки. И вновь в моих руках оказался шест, и я налёг на него. Плоскодонка стремительно заскользила по чёрной воде, Милдрэд, поджав колени, восседала на носу, словно маленький эльф.
Позади грянул хор яростных проклятий. Раздался всплеск, полетели брызги — совсем рядом в воду угодила пущенная твёрдой рукой стрела. За ней ещё одна, и ещё. Но берег близок — сейчас спасительная чаща укроет нас от врагов.
— Ложись на дно, маленькая. Будь умницей.
Девочка повиновалась. И в то же мгновение я почувствовал тупой удар в спину ниже лопатки.
Я налёг на шест, и, словно в ответ, во мне взорвалась сумасшедшая боль. Но я не имел права останавливаться. Я вёл плоскодонку, глухо рыча сквозь намертво сцепленные зубы, и воздух обжигал мои лёгкие, как кипяток.
И всё-таки мне удалось ввести лодку в устье ручья — я понял это, когда ветви склонившихся над водой ив стали касаться моего лица. Я жадно хватал воздух ртом, а внутри меня — я чувствовал это — струилась горячая кровь, целые реки крови, заполняя всё тело тяжёлой, как расплавленный свинец, массой. Но я не мог останавливаться, я должен был увезти Милдрэд как можно дальше от охотничьего домика.
Шест в моих руках стал тяжёлым, как мраморная колонна. Я поднимал его из воды и вновь опускал с приглушённым стоном. Дальше. Ещё дальше...
Мир вокруг раскачивался и пульсировал. В какой-то миг я не удержал шест, и он исчез из моих рук. И тогда я осел на дно лодки. Все мои силы высосал туман, а теперь он, густой и белёсый, не давал мне вздохнуть. Я пошевелился — и лодка закачалась.
Чудовищная сила опрокидывала меня навзничь, но почему-то я не мог лечь и вытянуться, как того отчаянно требовало моё тело. Что-то мешало, причиняя нестерпимую боль.
И только спустя некоторое время я понял сразу две вещи.
В спине у меня торчит тяжёлая дальнобойная стрела. И это означает, что со мной всё кончено.
Беспорядочно замелькали, перемежаясь, свет и тени. Из бесконечной дали долетел дрожащий детский голосок. Откуда он, из какой вечности?.. Я уже не сознавал, где нахожусь. Моё тело пронизывал холод, воздух заканчивался, а вместе с ним иссякала жизнь.
Но меня это больше не тревожило. Чудесная лёгкость объяла мою душу. Там, в вышине, в разрыве белёсой мглы, открылось бесконечное звёздное небо. И мой взгляд был прикован к одинокой звезде, сияющей на чёрном бархате тьмы. Она была так далека — недосягаемая и неописуемо прекрасная. Звезда удалялась, уплывала во мрак, становилась всё меньше, и вот — окончательно погасла...
Глава 4
ГАЙ
Март 1135 года
У изгоев нет выбора. Приходится браться за любую работу, не думая о достоинстве. И когда я сговорился с льежскими евреями доставить их поклажу из Фландрии в Восточную Англию, мне предложили мизерную оплату — ибо наниматели отлично знали, что имеют дело с человеком вне закона. Однако им был нужен опытный воин, а мне требовалось как можно быстрее покинуть эту страну, где псы Генриха Боклерка буквально наступали мне на пятки. Мне предписывалось сопровождать груз до порта Хунстантон в Норфолке, и, несмотря на свою совершенную нищету, я радовался самой возможности уплыть за море, сбив со следа охотников за моей головой.