Саша прибыла в Ниццу одна, сославшись на то, что ей надо решить кое-какие неотложные вопросы фонда, штаб-квартира которого находилась там (правда, в небольшом офисе в безликом здании современной постройки в деловой части).
Илья безоговорочно поверил: он же и подумать не мог, что она поехала…
К кому, собственно? И зачем?
Федор встретил ее в наряде плейбоя: в узких джинсах и рубашке, расстегнутой на две пуговицы больше, нежели следовало.
Саша старалась смотреть мимо, а не на Федяку. Такие приятные (и такие мерзкие!) сны продолжали преследовать ее.
– У себя дома ты угостила меня кофе, теперь угощу тебя я! Выйдем на террасу.
Терраса была гигантская, вид с нее открывался просто фееричный, но этим Сашу было не пронять. Она даже намеренно села спиной к морю.
Лишь бы не смотреть в сторону Федяки.
Тот же болтал, развивая планы создания своей арт-коллекции, которая со временем должна была перерасти в арт-империю.
– Я намерен собирать не для того, чтобы перепродавать или спекулировать, а чтобы эти шедевры сделать доступными всем. Например, основать частный музей или галерею. И мне нужен тот, кто поможет осуществить все это. Мне нужна ты, малышка!
ПВК уже задвинули за печку?
Говоря, он вдруг положил свою ладонь на ее руку. Ощутив истому, Саша ее не отдернула.
Тогда его рука властно легла поверх ее.
А затем он подошел к ней и поцеловал.
Она не должна, она не имеет права, она не хочет…
Хочет, хочет, хочет!
И, как в былые времена, он вдруг подхватил ее на руки и понес с террасы внутрь особняка.
Это была не любовь: страсть, наваждение, сумасшествие.
Но, черт побери, как же приятно-то!
И черт в самом деле побрал ее – ее личный суккуб, который ворвался в персональный рай из преисподней и увел ее за собой.
Унес на руках.
Федор вознес ее по лестнице, ногой распахнул дверь спальни (ну конечно же, кровать с балдахином – случайно, не с вышитым ли золотой нитью герцогским гербом?), положил ее на розовые простыни, сам навалился сверху – и целовал, лобызал, терзал, съедал…
Саша была на пике блаженства – и на дне отчаяния. Как хорошо – и как ужасно.
Она не может, она не должна, она не имеет права.
Она, открыв глаза, закинула руки и обвила ими Федора за шею, ответив на его страстный поцелуй.
Ее взгляд при этом упал на противоположную стену спальни, в которой им предстояло заняться любовью.
Нет, демоническим сексом.
Там висела картина. Портрет бабушки ее деда кисти Репина.
Федор так и не понял, отчего она тогда его оттолкнула и, вскочив с кровати, опрометью бросилась прочь.
Ну да, страсть и вожделение остались, а вот очарование и отупление прошли.
Федяка в очередной раз, затаскивая ее в постель, желал одного: чтобы она сделала так, как нужно ему.
Работать на человека, обокравшего и убившего ее дедушку (и какая разница, что не сам его ударил – он этому способствовал и был в сговоре с убийцами), она не намеревалась.
И спать с ним, несмотря на все еще бродившее в ней желание, тоже.
С Федякой у них состоялся короткий разговор в роскошной ванной комнате (малахит, лазурит, позолота), где она трясущимися руками приводила себя в порядок, а он, преграждая ей путь через дверь, все еще явно надеялся на продолжение банкета.
В спальне с кроватью с балдахином (кажется, все же без вышитой золотой нитью герцогской короны) и с картиной, ее картиной, на стене.
Ну да, для Федяки она ничего не значила, поди, как и фальшивые доллары, подсунутые ей за ее две квартиры; он успешно забыл, откуда у него на стене Репин: подобных трофеев его криминальных шахер-махеров у него было пруд пруди.
Целое Средиземное море.
И пусть не говорит, что повесил себе на стену подделку – это был оригинал, как и Пикассо, который он, наверняка при помощи той же ПВК, сбагрил за рубеж.
Какой шустрый малыш!
– Ну, ты подумай. И извини, если что, я же был уверен, что ты сама хочешь…
Хотела – причем до сих пор. Но не намеревалась поддаваться чарам суккуба из прошлого.
Тем более что он ее снова использует и за ненадобностью выбросит.
– Нет. У меня семья, муж, дети, дом, любимое занятие.
Поддельные картины, которые надо сбывать.
– Ну я же не претендую и не лишаю – все останется, у тебя только еще прибавится…