И подельнику по искусствоведческой ОПГ.
На похоронах особенно изгалялась падчерица Хорста Николь – уже не первой молодости бабина, все еще рядившаяся как молодушка, явно подшофе, завывала и клялась в любви к своему «гениальному папочке», с которым последние десятилетия была на ножах и из которого тянула деньги на свою беззаботную жизнь за чужой счет.
По пути домой Саша и Илья приняли решение.
– Выходит, конец коллекции Хорста Келлерманна-старшего?
– Ну, кое-какие остатки можно распродать, это не вызовет вопросов. Но вряд ли мы сможем год за годом извлекать из запасников все новые шедевры.
– Думаю, сможем, потому что эксперты уже подписывают тебе экспертные заключения, даже не осматривая картины, а только заслышав, что это из коллекции Хорста.
– Ну, только парочка, а есть и те, в особенности новые, молодые и прыткие, что весьма недоверчиво относятся к этому провенансу.
– Но и их можно уломать и обвести вокруг пальца.
– Можно, но сколько мы этим уже занимаемся? Тебе не надоело?
– Ну, если честно, то нет, но я только рисую. А тебе?
– Я все эти годы вру, вру и вру. Может, принять смерть Хорста как знак небес и прекратить? Все, нет больше картин в коллекции?
– А что мне делать, больше не рисовать? Не смогу.
– Рисуй, но не обязательно продавать. Можем увешать весь свой дом ими.
– А деньги?
– Что деньги? Их у нас полно.
– Ну, источник дохода исчезнет, и твой фонд придется закрыть.
– Нам хватит, и нашим детям тоже. Впрочем, дети скоро сами будут зарабатывать, мы им не нужны. А насчет фонда ты прав, конечно…
Да, фонд и больные дети – вот что удерживало Сашу все эти годы.
Не будет картин – не будет источника финансирования. Значит, они до конца дней своих будут продавать подделки?
Но как, если после смерти Хорста наследницей всего оказалась его великовозрастная падчерица Николь?
В феврале выяснилось, что нет. Потому что Саше позвонили из адвокатского бюро, а затем к ним прибыли два бронированных грузовичка, доставившие около двухсот пятидесяти картин.
Коллекцию Хорста Келлермана-старшего, только подлинную.
Прилагавшееся письмо от Хорста гласило:
«Дорогие мои подельнички! Рано или поздно вы прочтете эти строки, мной загодя написанные, потому что кто знает, как долго мы все живем. Спасибо вам за все, а в особенности за возможность благодаря регулярным финансовым поступлениям собрать, хоть и не полностью, коллекцию моего деда. Кое-чего я не нашел, кое-чего не смог купить, поэтому заместил полотнами, которые были бы вполне во вкусе моего деда. Они теперь ваши. Все юридически оформлено безупречно, беспокоиться не о чем. Николь я оставлю кое-какую наличность, она сможет пить, курить «травку» и трахаться и дальше, не заботясь о завтрашнем дне, но коллекция моего деда ей не достанется. У вас она в надежных руках. Делайте с ней что хотите, я свое обещание выполнил. И учтите: если что, без зазрения совести валите все на меня. Я мертв, и мне все равно – я вам это разрешаю. Ваш Хорст. P. S. Можете не волноваться, я провел все мыслимые и немыслимые экспертизы каждого отдельного полотна, они все – оригиналы».
Они даже ревели, читая и перечитывая это письмо. А потом долго сортировали картины, ломая голову над тем, куда бы их в таком количестве поместить.
Выходило, что Саша потеряла когда-то коллекцию своего дедушки, а обрела коллекцию чужого.
И с Ильей они снова завели серьезный разговор.
– Мы их до конца жизни не продадим, если сбывать не всем скопом, а со стратегией.
– Ну да! Тут только не запутаться: что оригиналы, что подделки. Голова идет кругом!
– А это значит, что нам больше не надо заниматься тем, чем мы занимаемся.
– Ну я же сказал, что буду по-прежнему рисовать.
– Рисуй, но для меня. Или тебе так важно признание?
– Я его уже давно нашел. Рисовать для тебя до конца жизни – что может быть лучше!
– Значит, в коллекции Хорста Келлерманна-старшего нет больше ни единой картины?
– Ну, у меня ведь еще шесть работ в производстве.
– Доводи до ума, но на аукцион они не пойдут.
– Ну а как быть с Кампендонком, который должен пройти экспертизу? Кстати, моя лучшая работа. Финальный аккорд – вернее, мазок.
– Могу отозвать.
– Гм, не отстанут, потому что о ней даже работа в двух научных журналах была.
– Ну да, Хорст набивал цену. Что же, Кампендонка мы продадим – и на этом все.