Уж не тех ли, из «Вани Гога»?
Нога болела, голова гудела, в горле першило, щеки сводило от просохших слез.
Какая же она, однако, дура! Кончать с собой вместо того, чтобы попытаться вернуть Федора.
Ну да, даже если у него в Москве кто-то есть, плевать!
Она не даст всему, что не началось, закончиться. Она найдет его и вернет обратно.
Непременно вернет!
Однако осуществить это было сложнее, чем принять решение. О Феде она знала только, что родители у него погибли в автокатастрофе, учился он на юридическом и фамилия его Завьялов, а живет он в коммуналке с любимой бабушкой.
Вот растяпа, даже не узнала, когда у него день рождения!
Зато свой двадцатый она встретила в полном одиночестве, в квартире родителей в Шкиперском протоке: другая, дедушкина, ей ведь больше не принадлежала.
Оттуда она решительным образом ничего не взяла, и об остановке позаботился опять же Федор.
А теперь она должна была позаботиться о том, чтобы…
Чтобы суметь с ним стать счастливой.
Она обратилась в деканат юридического факультета ЛГУ, но там ее быстро отшили, а студенты юрфака теперь все были на каникулах.
Так как же отыскать Федора?
Помогла бывшая секретарша дедушки из деканата географического факультета, которая продолжала работать и при новом начальнике. Сашу она знала сызмальства и, когда та позвонила ей, заверила, что приложит все усилия, чтобы узнать адрес Федора Завьялова с юридического факультета.
Причем любого вуза города.
Дни, потянувшиеся за этими, были прелестными моментами питерского лета. И про каждый из них Саша думала: вот в этот они бы с Федей отправились в ЗАГС, чтобы подать документы. Вот в этот поехали бы за город на Финский залив. Вот в этот остались бы дома и весь день провели в постели, занимаясь любовью.
На душе было невыносимо тошно.
Верная дедушкина секретарша сдержала свое слово и в начале новой недели объявилась. Хотя когда в пустынной квартире раздался телефонный звонок, Саша, срывая трубку, была уверена, что это Федор.
Не он.
– Ни один Федор Завьялов на юридическом не учится – ни в ЛГУ, ни в других вузах.
Хорошо, что около телефона была софа, на которую Саша могла брякнуться. Она что, фамилию своего любимого неправильно запомнила?
– Тогда я попросила составить мне список всех Федоров, которые учатся на третьем или четвертом курсе. Хорошо, что имечко до недавнего времени не особо котировалось, это облегчает твою задачу: всего Федоров четверо! И только у одного из них фамилия начинается также на букву «З», правда не Завьялов, а Захаров. Адрес по прописке: Дровяной переулок, дом…
По указанному адресу располагалась классическая питерская коммуналка. Когда ей наконец открыли дверь, впуская в большой и захламленный общий коридор, Саша, щурясь на одинокую лампочку под потолком с выщербленной лепниной, ощутила, что ее буквально трясет.
А что, если она сейчас наткнется на Федю? Что именно она скажет? И все придуманные за эти дни гладкие фразы разом выскочили у нее из головы.
– Федька? – произнесла массивная женщина в фиолетовом халате и огромных желтых бигуди. – Давно не видела этого паршивца! Он тут, слава богу, не живет. Но бабка его, увы, все еще тут! Желаете эту стерву лицезреть?
Саша непременно желала. Ага, это и была та самая больная любимая бабушка Федора, о которой он так часто упоминал в разговорах и о которой так трогательно заботился.
Она точно должна знать, как найти ее внука.
Соседка провела ее к двери, грубо ударила в нее и прокричала:
– Захарова, по твою душу пришли, старая ты коза!
Да, формы обращения, конечно же, были весьма и весьма специфические.
Соседка же, окинув Сашу подозрительным взглядом, произнесла:
– Надеюсь, без водяры? Потому что она уж очень на это дело падкая. И так от этой старой козы житья нет, а если вы ей бухло притащили…
Ничего не понимая, Саша уверила, что нет, не притащила.
– Ну да, вид у вас интеллигентный, такие к старой козе не заходят.
Дверь комнаты распахнулась, и грубый старческий голос, насквозь пропитый и прокуренный, заявил:
– Ну, иди прочь, крашеная лахудра!
Соседка усмехнулась:
– Вот, оклемалась после попойки. Желаю вам приятного времяпрепровождения с этой старой козой!
Та, которую она нелестно именовала именно так, стояла в дверях и ничуть не соответствовала образу бабушки Феди, который сложился в голове у Саши.