Шеф, подумав, сказал:
– Ну хорошо, я возьму ее. Но если это подделка, то я отрежу ему оба уха. Заставлю его их съесть, а вы будете смотреть на это. После чего мои люди вас изнасилуют, убьют, а расчлененные трупы выбросят в Финский залив. Вы согласны?
Все эти изуверства он перечислил обыденным, даже каким-то бухгалтерским тоном. И часто ему приходилось сообщать, что кто-то будет есть собственные уши, а потом в расчлененном виде опустится на дно Балтики?
Вероятно, определенный опыт имелся.
Илья издал странный звук, а Саша, душа которой ушла в пятки, спокойно возразила:
– У меня просьба и вопрос. Просьба: уши, прежде чем отрезать и заставлять есть, пусть он вымоет. И вопрос: насиловать ваши орлы будут только меня одну или и моего мужа также?
Первый раз на лице шефа возникло некое подобие улыбки, впрочем столь же быстро погасшее, как и появившееся.
Улыбка его не красила, делая только более пугающим.
– Вижу, вы не из тех, кто будет валяться в ногах и просить о милости. А таких абсолютное большинство. Поэтому, так и быть, умрете безболезненно и насиловать вас никто не будет. А вот вашему мужу придется помучиться, и вы будете на это взирать, прежде чем отправитесь за ним. Так устроит?
Саша холодно кивнула – а что еще оставалось: завывая, пасть ниц и целовать подошвы элегантных кожаных мокасин шефа?
Нет, лучше тогда пусть насилуют.
Но ей было страшно так, что икать хотелось.
А в голове билась только одна мысль: «А что, если и то, что умыкнули из галереи ПВК и что она, считая оригиналом, теперь пытается вручить шефу, является подделкой?»
Ведь Полина была еще той дрянью, запросто могла всучить банкиру копию – которую они опять же заменили на другую подделку.
Что тогда?
Нет, наверное, все же придется падать ниц и целовать подошвы элегантных кожаных мокасин.
– Ну что же, одну половину долга вы, если картина подлинная, считайте, отработали. Осталась другая половина.
Уставившись на шефа, Саша прошептала:
– Но она стоит два миллиона долларов, а мы должны вам сто тысяч!
Шеф протянул:
– С учетом специфики оценим ее в пятьдесят. Половину, повторюсь, вы погасили, где другие пятьдесят?
Илья наконец выпалил:
– Забирайте «Ваню Гога»!
Ну да, спасали Илюшу, чтобы не отдавать «Ваню Гога» одним бандитам, а теперь преподносят его другим.
Но тоже бандитам.
– Ваша крысиная забегаловка? Нет, чем-чем, а ресторанным бизнесом я заниматься никогда не буду: терять деньги я могу и иным, более разумным способом!
Шеф, пройдясь по комнате, вышел на балкон и сказал:
– Хорошая квартирешка. Ваша ведь?
И он уставился на Сашу.
Она не сомневалась: точно ведь знает, что ее.
– Думаю, ее как раз хватит для уплаты второй половины вашего долга. Документы на квартиру ведь здесь есть?
Саша беспрекословно вытащила их из стенного бара.
И пусть квартира стоила больше, но спорить с шефом было бессмысленно.
А то в самом деле заставят есть уши друг друга, убьют и выбросят расчлененные трупы в Финский залив.
Предварительно изнасиловав.
– Саша, не делай этого! – крикнул Илья и осекся. Ну да, у него было около двух тысяч долларов из бабкиного наследства – вряд ли шеф был бы согласен умерить свои аппетиты.
Просмотрев документы, шеф сказал:
– Мой юрист все оформит и к вечеру привезет на подпись. Нужен ваш паспорт, так что принесите. И даю вам двадцать четыре часа, чтобы убраться отсюда.
Какой, однако, добрый. Паспорт Саша принесла: как будто у нее было выбор.
Ну да, Финский залив.
– А заодно и эту картину специалист осмотрит, результат тоже будет к вечеру. Вот к шести и встретимся, подойдет?
Вопрос был издевательский: как будто у них имелся выбор.
Шеф кивнул двум своим людям.
– Останетесь и проконтролируете, чтобы никто не делал никаких глупостей.
Ну да, он боялся не того, что они позвонят в милицию (что абсолютно бессмысленно), а того, что сбегут.
Поэтому и оставил охрану.
Когда шеф и большая часть его людей, прихватив Петрова-Водкина и документы на квартиру, удалились, Илья, вытащив Сашу на балкон и закрыв стеклянную дверь, сквозь которую за ними внимательно следили люди шефа, но хотя бы не слышали, о чем они шушукаются, заявил:
– Ты отдала ему все, что у нас есть!