Настоящая герцогиня де Вальми шляпок не носила, но ведь она ненастоящая.
Герр профессор Хубер прибыл из аэропорта Нанта на специально заказанной для него машине. Позволив шоферу высадить гостя и отправиться в обратный путь, Саша, волнуясь, стояла наверху лестницы, взирая, как к ней карабкается пухлый лысый человечек в твидовом пиджаке и в очках в золотой оправе.
– Мадам герцогиня! – произнес он на скверном французском, и Саша подала ему руку, на которой профессор запечатлел поцелуй.
– Мы можем перейти на английский, – предложила Саша, проводя гостя в холл. – Чувствуйте себя как дома!
Сначала они наслаждались кофе с ежевичным пирогом с безе (кофе приготовил Илья, ежевичный пирог был заказан лучшей в округе кондитерше), как внезапно мюнхенский гость произнес:
– О, ребенок, который плачет, это ваш внук?
Ну да, Иван Ильич решил закатить отцу истерику в самый неподходящий момент.
– Ребенок плачет? – Саша понизила голос, пытаясь сообразить, как же выкрутиться. Ах да, герр профессор же у нас не только лучший специалист по Кандинскому, но и спирит. – О, вы слышите это? Это призрак сына кучера, которого в середине девятнадцатого века переехала телега!
Она импровизировала на месте.
– Тому, кто его слышит, скоро крайне повезет.
Ну, например, лицезреть затерянного Кандинского – или установить, что это подделка.
Чашечка в руке герра профессора минорно звякнула.
– А что будет с теми, кто его увидит?
Обернувшись, Саша узрела сына, который стоял на пороге Кофейной комнаты шато и, засунув палец в рот, внимательно на них смотрел.
А что, если он подбежит к ней с криком: «Мама, мама?»
Вряд ли мюнхенский гость поверит байке о счастье крайне позднего материнства мадам герцогини.
Иван Ильич, к счастью, развернулся и потопал обратно к отцу, и Саша, всматриваясь в коридор, произнесла:
– Вы разве кого-то видели? Если да, то это к грозе!
Профессор, кажется, все еще находился под впечатлением столкновения с призраком сына кучера, когда появился сервировавший новую порцию кофе и пирога дворецкий в исполнении Ильи.
Причем два куска пирога были надкусаны: сынок потрудился.
Положив на тарелочку профессора два других куска, Саша распорядилась по-французски:
– Жорж, остальное можете уносить!
И добавила тихо по-русски:
– Что с ним, он не прибежит снова?
«Дворецкий Жорж», чопорно отрицательно качнув головой, прошептал:
– Я дверь закрыл. И карандаши дал, пусть рисует в альбоме, он это любит.
Ну да, это у него семейное.
Лишь бы теперь Иван Ильич снова не устроил истерику. Хотя пока малюет – занят и не устроит.
Провернувшись к герру профессору, Саша вдруг заметила, что тот напряженно вслушивается в их краткую беседу на русском.
Он что, понимает?
Ну да, а разве удивительно, что специалист по Василию Кандинскому, уроженцу Российской империи, говорит и по-русски?
И почему на вилле Арсон ей этого не сообщили? Наверное, потому, что она не спрашивала, а только захотела узнать, какие блюда обожает профессор Хубер.
– Вы говорили с ним по-русски? – произнес гость, и Саша рассмеялась:
– Вы же знаете, что мои родители – беженцы из царской России. А Жорж…
Да, а Жорж?
– Гм, а Жорж… Он, знаете, вынужден был по моей прихоти выучить русский, потому что я не хочу терять практику. Или вы думаете, что я домашний тиран, герр профессор?
Тот уверил, что вовсе так не думает.
– Но давайте-ка я покажу вам коллекцию моего мужа-герцога, потомка наполеоновского маршала. Как жаль, что вы не увидите его сегодня, он, увы, в больнице.
Пока они шествовали по анфиладе комнат, увешанных шедеврами, Саша чувствовала, как профессор буквально на глазах наполняется энергией, бросаясь то к одной, то к другой.
– Да, да, это Пикассо, «Девочка в матросском костюме и с леденцом».
– Гм, помню эту сенсацию, когда она оказалась на аукционе. Но разве это не «Девочка в бескозырке»?
Саша, копируя настоящую герцогиню де Вальми, произнесла:
– О, я в этом не особо разбираюсь, и вы, конечно же, правы. Поэтому и позвала вас, чтобы вы или обрадовали меня, или огорчили, герр профессор. А вот и наш Кандинский. Правда, он прелестен?
Она указала на работу Ильи, висящую на стене с темно-зелеными шелковыми обоями.
Герр профессор, шумно вздохнув, несколько минут смотрел на картину слева (издали), справа (вблизи) и из центра (вставив в глаз мини-лупу).