Но на самом же деле: На самом деле: Да, на самом деле. На самом деле все можно устроить гораздо проще. Не надо никаких дурацких придуманных испытаний. Не надо никаких прибамбасов. Родная страна давно позаботилась о своих гражданах. Давно и бесплатно. Кто хочет просветления – просто идите служить срочную службу в армию. Если удачно попадете – ничего другого в этой жизни вам уже не понадобится. Ибо против нашей службы все эти «переживания» – детсад.
Если кто из вас интересовался подобными вещами, то, наверно, наслышан о том, как народ принимают в различные монастыри и чем они там после приема занимаются. Ну, типа того, что там сперва год надо пол подметать, потом два года кастрюли мыть, потом пять лет учителю тапки подносить и прочее. Плюс ко всему непомерные физические нагрузки и все такое. Заострю: никогда и нигде вы не найдете упоминаний о том, что среди претендентов проводится отбор на почве интеллектуальных достоинств. Это никогда и никого не интересует. Интеллект к духовным практикам ни малейшего отношения не имеет. Есть – хорошо. Нет – тоже хорошо. Возможно, проявится потом. Не проявился – не очень-то и хотелось. Зато к практикам прямейшее отношение имеют условия их проведения. Это – краеугольный камень, выработанный тысячелетним опытом дрессировки продвинутых парней. Так вот. В простой советской армии на тебя все это падает в первый же день – сразу, всей тяжестью и в полном объеме.
Нас в часть привезли ночью. Оптимистично завалившись в койку, я испытал сильнейший дискомфорт по поводу отсутствия под одеялом женщины, ибо сильно к этому делу привык. Но с утра началось такое, что второй раз про баб я вспомнил ровно через полгода – когда в первый раз попал в санчасть и в первый раз смог выспаться под теплым одеялом возле батареи. Это было круто.
При этом я считаю, что в армии эксперимент над психикой ставится значительно правильнее, чем в монастырях. Тебя призывают не по собственному жгучему желанию, а как правило – по принуждению. И попадаешь в эти дикие условия не «морально готовым», как страстно прущийся в монастырь китаец, а совершенно беззащитным лохом, безжалостно оторванным от маминой сиськи.
События разворачиваются стремительно. Сперва зверские зарядки, после которых все кто курит регулярно блюет. Потом тяжелый физический труд на свежем воздухе – в любую погоду при умопомрачительных объемах. Практически полное отсутствие жратвы и сна. А чуть что не так – получи в рыло, в рыло, в рыло. И чем больше не так – тем в рыло сильнее и чаще.
Надо все время работать. Спать не надо. Есть тоже не надо. Ничего нельзя иметь личного. Вообще ничего. Даже писем из дома. Найденные письма сержант заставлял жрать – и те, у кого их находили, письма жрали перед строем. Никаких личных вещей, вообще ничего, о чем можно сказать «мое». Даже одежда – и та не твоя лично, а каждую неделю – разная. Ничего вообще нет. Ни друзей, ни товарищей, ни родных. Только ты сам. Один. У кого башка работает правильно, тот мгновенно понимает: нету – и на хер мне ничего не надо. Мое – это только то, что у меня нельзя отнять.
И Тайлер в кино говорит: свобода есть утрата всяких надежд. Абсолютно в жопу правильно – соглашаюсь я с ним. Но вот овцы – начинают истошно блеять «у нас все отобрали!» Ну, чего-то другого, кроме блеяния, от овцы ожидать трудно. В силу своей овечьей сущности овца постоянно блеет, а не извлекает пользу из сложившейся ситуации. Правда, при этом овца всегда железно убеждена в собственной «правоте» и отстаивает свою дурость с пеной у рта.
Так вот, если ты не овца, а как раз наоборот – джигит и вообще парень способный, то на определенном этапе физических и психических нагрузок, когда основная масса товарищей превращается в загнанных животных, наступает так называемый «эффект иллюминатора». Это как раз то, что йоги зовут разотождествлением. Когда ты понимаешь, что тело – это не ты. Что тело – это только оболочка, которую можно дубасить и истязать как угодно, но с этого момента дух твой остается тверд и, как бы это сказать, непоколебим. Для того, чтобы это произошло, в тебе изначально должен быть стержень. Этот процесс прессовки стержень только кристаллизует. И вот тогда ты понимаешь, что жизнь – это не получение удовольствий, а просто круто само по себе. Что жить тебе надо каждым мгновением. Что на прошлое – насрать, потому что его уже нет. Что на будущее – в общем-то, в определенной степени тоже насрать, потому что хрен его знает, что там будет. Что живешь ты только здесь и сейчас. Что просто жить и осознавать то, что ты живой – это круто. Это когда не думаешь про жратву и про баб, кстати. Что говорит по этому поводу Тайлер? Тайлер говорит: лишь утратив все до конца, ты получаешь свободу. И здесь я тоже подписываюсь.
Но! Кругом одни но. Людей, которые преодолевают подобные вещи без ущерба для психики – очень мало. Чрезвычайно мало. В силу особенностей психического устройства их вообще не может быть много. Как говорят китайцы: занимающихся – как шерсти на корове, достигших – как рогов у единорога. Получается это только у единиц. Остальные – жестоко ломаются и приходят в себя не ранее чем через полгода после того, как их перестают гонять. И на всю оставшуюся жизнь в них остается лютая ненависть к тому, что с ними происходило.
Я их не обвиняю – это их собственное дело, как жить и что думать. Меня раздражает одно: зачем они навязывают свои идиотские взгляды окружающим? Скажи честно: я не смог. Я не выдержал. Я обломался. Такие вещи – не для меня. Я к ним не готов. Я до сих пор боюсь. И даже сейчас мне больно про это вспоминать. Это – не для меня. Это для людей другого сорта и замеса. И предложи: давайте сделаем так, чтобы этот сорт выявляли в самом раннем детстве, чтобы в армии служили только они – способные к этому делу. Только те, кто может терпеть лишения и боль, не оскотиниваясь при этом и не превращаясь в трясущееся, зашуганное животное. Но – никто этого не говорит. Все только орут о жестокости и бесчеловечности.