Таня мило комментирует незначительные детали — орнамент на свитере или дурацкое выражение лица моего однокашника на снимке класса. Время от времени она объявляет меня славненьким, миленьким или ой каким смешным.
Я плачу немалые деньги колоссальному предприятию за то, чтобы меня считали миленьким.
Перед тем как припарковать машину, я решаюсь. Таня — девушка более чем дипломатичная, и самое худшее, что мне предстоит услышать — вежливый отказ.
— Мне… я… интересно, вы согласились бы выпить со мной кофе?
Намек толще некуда: мы только что напились кофе под завязку у моих родителей. Но я всю дорогу крутил в уме эту фразу, и теперь, когда окончательно остановился на «Что скажете насчет кофе?», когда все решено и подписано — с изумлением слышу это исходящее из моих уст жалкое блеяние: «Мне… я… интересно, вы согласились бы выпить со мной кофе?» Поплыл по волнам Ромера[23]. Ну и дурак!
Она смотрит на часы, несколько секунд обдумывает предложение и наконец поднимает на меня глаза. Промедление с ответом кажется мне бесконечным, в ожидании успеваю тринадцать раз повторить «ну и дурак!».
— Разве что ненадолго, на часок, потом мне надо вернуться.
Буквально сраженный эдаким сюрпризом, я едва не въезжаю на тротуар. Чтобы сосчитать те «ну, ладно», которые были мной получены в ответ на галантные приглашения, хватило бы пальцев одной руки — и к тому же руки прокаженного.
Я сдержанно улыбаюсь, поди-ка прочти по моей улыбке, что артериальное давление в этот момент у меня едва избежало…
— …драмы, но я пишу и комедии, от настроения зависит. Когда не все ладится, предпочитаю переходить на более легкое…
— Да? А я бы подумала, что наоборот…
— Чаще всего так оно и бывает… Но, думаю, у меня все строится на феномене равновесия, взаимодополняемости: театр компенсируется жизнью и наоборот. Тут вступает в действие некая система душевных сообщающихся сосудов…
Пытаюсь изобразить кавычки пальцами и вообще стараюсь все показывать на пальцах, это довольно смешно, — словно бы я боюсь, что между нами образуется хотя бы чуточка пустого пространства.
Она курит — невозможно чувственно курит, чередуя неглубокие затяжки с крохотными глоточками кофе, и это напоминает мне Бувье с его красным лицом и чечевицей, но стоп — дальше сравнению места нет.
Меня парализует ее аура: при ней совершенно немыслимо оставаться естественным. Последняя женщина, с которой я говорил наедине — если не считать матери и булочницы, — была учительница английского, которой мне пришлось сдавать устный экзамен на бакалавра. То есть вопреки ту tailor опыт у меня весьма not rich[24].
Единственное средство освободиться от стресса, кажущегося непреодолимым, — перенести центр тяжести нашей беседы на другое.
— А вы давно в Фигуреке?
Затяжка, глоток.
— Несколько лет. Не скажу, сколько в точности, потому что скромна! (Задорный взгляд.) Как многие в нашей среде, чем только не занималась — тут и летние террасы в кафе, тут и лыжи зимой, и магазины готового платья, и вернисажи… Мне была даже подарена привилегия участвовать в съемках телепередачи — «Теледети» с Артюром[25]: я сидела как раз позади него, хотя обычно эти места приберегают для улыбающихся свадебных генералов… Но я проникла туда благодаря самому что ни на есть нахальному блату: моя мама уже сидела позади Полака[26] в восьмидесятых — тогда была такая передача «Право на ответ»… Я понимаю, как мне повезло, насколько мне известно, не всякому из моих коллег выпадала такая удача!..
— Не жалейте их, им ведь зато не нужно без конца обсуждать за ужином преимущества ловли на воблер щуки, а также ночного судака на воблер, сравнивая этот способ с ловлей на мормышку, и приходить в восторг, разглядывая фотографии прыщавого юнца…
Она хохочет — первый раз вижу ее смеющейся от всей души.
— У вас прелестная семья, а ваша мама — настоящая кулинарка! Люди, которым платят за то, чтобы они отведали паэлью или запеканку из кабачков с сыром, на этой планете встречаются крайне редко, так что вы зря за меня беспокоитесь.
— Вы забыли, что вам платят и за восхищение мной!
— Ну, тут, если вы хотите, чтобы я играла еще лучше, — дайте почитать то, что вы пишете.
— При случае передам вам тексты.
23
Эрика Ромера (Eric Rohmer, p. 1920) называют величайшим французским кинематографистом, он сценарист, режиссер, критик, писатель.
24
Tailor
25
Артюр (Arthur, наст, имя Jacques Essebag, p. 1966) — французский продюсер, актер и телеведущий. Семейная развлекательная передача французского ТВ «Теледети» предполагает участие публики и приглашенных знаменитостей.
26
Мишель Полак (Michel Polac, p. 1930) — французский писатель, публицист, теле- и радиожурналист. Передача «Право на ответ» показывалась на 1-м канале в 1981–1987 годах, и обсуждались франкоговорящей публикой не только разговоры в студии, но и то, что там разрешалось курить (курение в телепавильонах было тогда строжайше запрещено). В конце концов, из-за многочисленных жалоб французских семей и тогдашних членов правительства передачу закрыли.