Ужас прошил меня. Этот приглушенный звук разбил вдребезги размеренное течение времени. Иллюзию. Мирок, где были только я и этот мужчина. Всплывшая "иконка" на экране телефона беспощадно вытолкала меня в реальность, где я была женщиной, за которой гоняется невменяемый бывший муж. Которая считается погибшей. Но которая до сих пор в опасности. Я молчу за отца, который в порыве сохранить власть, готов пойти на самые страшные поступки.
Напряжение заставило вытянуться струной. Я не сводила взгляда с Глеба, что казался вполне себе расслабленным. Скользил по мне взглядом, потом потянулся за еще одним куском пирога, который поглотил в пару укусов. Поймала себя на мысли, что пристально наблюдаю за ним... Будто хочу поймать его на лжи. Словно он делает эти все обычные манипуляции, чтобы расслабить меня, успокоить. Мы сидим так еще минут пятнадцать. Потом он желает мне спокойной ночи и идет в душ. Я пялюсь в его спину и ощущаю разочарование, смешанное со страхом и давящей реальностью. Убираю со стола, прячу еду в холодильник, прислушиваюсь к плеску воды в душевой. Быстро переодеваюсь в своей комнате и скольжу на диван, в гостиную. Глеба еще нет. Выдыхаю, свет везде выключен, всматриваюсь в блики от огня, что бушуют в печи. Здесь тепло и уютно. Я бы смогла прожить здесь целую вечность. Рядом с ним. Научилась бы доверять и растворилась бы в нем. Но мне неспокойно. Закрываю глаза, мне кажется, что я не смогу заснуть. Но потом немного вздрагиваю, когда под весом Глеба прогибается диван, немного скрипит, мне в бок впивается пружинка... Переворачиваюсь, утыкаюсь носом в мощную спину... Впитываю его запах... Его тепло... Мой сон на грани, но мне удается расслабиться... Кажется, улавливаю его выдох...
- Елена, - слышу издалека, моргаю; по глазам режет свет, только какой - то слишком серый...
Глеб стоит надо мной, полностью одетый. Чуть поодаль, в кресле, замечаю его спортивную сумку. Начинаю суетиться. "Все плохо", - стучит набатом в моей голове. Его руки ложатся мне на плечи, немного сжимают, прожигают своим жаром.
- Успокойтесь, Елена. Все под контролем, - говорит спокойно он, проникновенным голосом, что тут же заставляет реагировать, прислушиваться. - Собирайтесь. У нас есть время. Мы просто перейдем в другой пункт. Перестраховка, не более. Мы должны постоянно менять место дислокации.
- Вы... - сглатываю ком в горле. - Вы можете сказать мне правду. Это Богачев?.. Он не оставит меня в покое. Он никогда не поверит, что я мертва... Пока не убьет меня сам, - дыхание вырывалось из груди почти со свистом; мне снова стало так холодно, что невольно захотелось прижаться к этому мужчине, от него всегда пышет жаром.
Он всегда говорит и смотрит уверенно, спокойно. То, чего так не хватает мне.
- Я не допущу этого. Вы будете жить. И жить так, как того сами пожелаете, - проговорил Глеб спокойно, пронизывая зеленью своих глаз. - Собирайтесь, - он развернулся, отправившись на кухню.
Собралась я быстро. Есть отказалась, Глеб заставил меня выпить чай. Я видела, как он паковал бутерброды, остатки пирога, макароны в судок. Мне хотелось плакать. Алмазов отключил генераторы, печь уже была остывшей и вычещенной. Мы вышли из дома, я обернулась, запоминая этот короткий, но такой умиротворенный промежуток времени. Сели в машину. Я замечала, как осматривается Глеб, как он сосредоточен. Я закрывалась в себе, снова нарастал страх и отчаяние. Я боялась. Слишком. Богачев преследовал меня и его новое клеймо жгло на бедре. Шрамы на спине чесались. Мы тронулись, когда машина прогрелась. Снова снежный лес, с виду - такой прекрасный, тихий, безлюдный, что укрывал нас ото всех. Я не хотела в цивилизацию, в шум и суету городов. Через некоторое время телефон Глеба ожил, он стал принимать звонки. Говорил зашифрованно. Так, чтобы я не могла понять. Ближе к вечеру мы выехали на трассу, вливаясь в редкий поток автомобилей. Тревожность полностью захватила мое сознание. Я отказывалась есть, хотя Глеб несколько раз делал остановки, пытаясь меня накормить. Кусок не лез в горло, меня начинало тошнить. Сумерки сгущались, порождая лишь давящее чувство. Неотвратимость. Глеб тоже словно что - то ощущал. Конечно, в отличие от меня, он держал себя в руках, но очередной звонок, похоже, выбил его из колеи. Звонила его бабка. Я слышала ее резкий голос, что доносился из динамика. Видела, как мужчина сжал челюсть, отчетливо проступили желваки.
- Я не мальчишка, Ба. Не надо так. Ты и без меня прекрасно понимаешь, какие могут быть последствия, - проговорил тихо он, ледяным тоном, настолько, что я вся замерла, будто вмиг заледенела. - Мне не нужны сраные жертвоприношения. Извини. Я разберусь. Да, Март едет за нами.
Хотелось прижать руки ко рту и выть, заглушая собственные крики. Содрала с себя шапку, волосы рассыпались по плечам, лезли в рот. Мои движения были нервными. Сделалось душно. Невыносимо жарко и страшно, хотелось содрать ткань, что пропиталась потом, неприятно липла к телу. Хотелось содрать кожу на спине, чтобы избавиться от зуда. Глаза слезились, к горлу неумолимо подкатывала тошнота. Что - то происходило. Что - то плохое.Я заметила машины, которые нарисовались сзади, светили желтыми фарами, точно хищники, что преследуют беспомощную лань. Но Глеб сказал, что это его охрана. Последующие полчаса я металась. Алмазов тоже был напряжен. Я ощущала вязкость атмосферы. Повернулась, чтобы спросить у него, долго ли еще будем ехать и когда планируется привал. Хотелось в туалет. Хотелось вдохнуть морозного воздуха. Сначала я почувствовала мощный толчок, потом - вибрацию и звук. Наша машина закрутилась на дороге, визжа и несясь в темноту. Еще один мощный удар, меня подкинуло и я по инерции вильнула вперед. Головой в стекло, если бы не Глеб, что вовремя подставил руку и я ударилась об нее. Посыпались осколки стекла, машина все еще тихо урчала. Внезапно темнота озарилась, услышала шум, похожий на шум воды, точно кто - то решил полить нас из шланга жестким напором. Округу осветило пламя, что взвилось сзади машины. Мы съехали с дороги, врезались в одну из елей. Только сейчас заметила смятые лапы, еловый запах, перемешанный с запахом смерти. И бензина?.. Скрежет. Глеб бьет ногой по двери, со своей стороны.
- Елена, лезьте ко мне. Бак пробит. У нас секунды. Быстрее, - протянул Глеб мне руку, вышиб перед этим дверь машины, чтобы быстрее выбраться.
Я потянулась, но сил совсем не было. Голова кружилась. Тошнило. Хваталась за протянутую руку. Пол лица мужчины было в крови. Всхлипнула, он сам ухватил меня за куртку, подтащил к себе, перехватывая за талию и бросился вместе со мной в густую тьму, за деревья. Споткнулся, упал, прижимая меня своим телом. Я не чувствовала боли, только адреналин, что бил по ушам.
- Глеб... - простонала я, пытаясь столкнуть его с себя; он немного ослабил хват.
- Откройте рот, Елена. Сейчас будет большой бух, - скривился Глеб, его лицо было слишком близко; его рука, мокрая, прошлась по моей щеке, очерчивая губы.
- А -а -а...- только и смогла сказать я, вспоминая, что знаю, зачем надо открывать рот.
Увечья, которые может нанести громкий звук, достаточно тяжелые: ударная волна может разорвать достаточно тонкую, отделяющую внешнее ухо от среднего, барабанную перепонку, нанести травмы внутреннему уху, воздействовать на мозг, в том числе - приводя к контузиям, глухоте, летальному исходу.
Прогремел взрыв, оглушая. На миг стало слишком светло, выбивая меня из реальности. Лицо Глеба передо мной, в крови. Его губы шевелятся, он что - то говорит мне... Звуки снова сливаются в один, давящий ком. Шелест пламени, рев моторов где - то на дороге, голоса...
- Вставайте. Надо бежать, - говорит Глеб, встряхивая меня так, что я слышу хруст собственный шейных позвонков; тянет за собой, сильно.
Я стараюсь бежать за ним, чувствую только его крепкий хват на своей руке и хочу, чтобы он сжимал сильнее. Это держит меня в реальности. Снег трещит под ногами. Здесь он покрывает земной покров не однотонно, постоянно вижу черные прогалины, будто пропасть, что зияют, раскрыли свои пасти, чтобы поглотить нас, сопротивляющихся...
Деревья, что окружают нас, будто обступают, чтобы сомкнуть в круг и взять в плен... Слишком темно, я с трудом различаю стволы и разлапистые ели. Чувствую, как бьют по лицу ветки, но мне не больно. Слышу свой пульс, что бьет набатом и отдает в горле. Тошнит. Меня всегда тошнит, когда страшно. Пытаюсь соображать, но мысли не особо вяжутся между собой и выстроить цепочку происходящего получается с трудом. Приходит понимание, что нас ждали. Нам устроили засаду. В машину стреляли... С чего - то поболее, чем просто пистолет или автомат... Значит, подготовились хорошо. И шансы, что нас поймают, слишком велики. Глеб разворачивается ко мне, тянет на землю. Накрывает меня собой, его рука прикрывает мой рот. Шорохи. Ветер. Мое надсадное дыхание, что раздается на вес лес и эхом отбивается от деревьев... Слышу, как прочесывают местность... Вижу слабые лучи фонарей, что скользят по округе, точно щупальца огромного смертельного кракена. Люди, что ищут нас, перекрикиваются друг с другом...