Глеб зашевелился, тянет меня за собой. Мы - точно призраки, скитаемся в лесу, продвигаемся тихо, не знаем покоя. От меня слишком много шума. Я понимаю это, но ничего не могу сделать... Мы продвигаемся вперед, я потеряла счет времени, направление... Слышу стрекот пуль вдалеке, зарево, что позади нас. Все кажется ненастоящим. Графика. Качественная.
Голова кружиться, видимость - почти равна нулю. Но мужчина, что сжимает мою руку, ведет меня уверенно. Понимаю, что замедляю его. Понимаю, что без меня он бы выбрался в разы быстрее... Острая боль в ноге, я стону и падаю. Глеб прикрывает мне рот, укладывает на землю. Дышу слишком громко. Стиснула зубы. Аж звезды в глазах. Пусть бросит меня. Это за мной. Погибать всем не обязательно. Богачев доберется до меня, рано или поздно... Глеб прикладывает горсть снега к ноге. Кажется, подвернула ногу, болит в районе щиколотки... Он ощупывает слишком горящими пальцами, тянет немного, выкручивает, я снова содрогаюсь всем телом, стискивая зубы, стараясь не мычать.
- Уходите... Глеб, прошу вас... - шепчу одними губами, ловлю его тяжелый темный взгляд, что словно припечатывает бетонной плитой и замолкаю, не в силах произнести ни слова.
Он осматривается вокруг, вздыхает и говорит:
- Ничего не бойтесь. Смотрите в пол. Ни с кем не говорите. Ничего не бойтесь, Елена.
Я не понимаю, к чему... Тут же слышу скрип снега под тяжелыми ботинками, жмурюсь от полос желтого света, что точно лазеры прожигают меня. Крики. Нас нашли. Окружают. Всхлипываю. Хочу выть от страха, наблюдаю, как перед нами возникают адские тени. Их голоса резки, подобны собачьему лаю. Они отдают приказы. Толкают Глеба в спину, он падает рядом, подставив руки. Ловлю его блестящий взгляд. Предвкушение. Адреналин. Страха там нет... Боюсь лишь я.
- Ведите их, Старышев ждет, - слышу зычный приказ; волосы на затылке встают дыбом при звуке знакомой фамилии.
Я думала, этот козел сдох... Нет, это не графика. Моя жуткая реальность. Меня хватают за шиворот куртки, так, что я чувствую обжигающий холод, что резанул по пояснице. Боль пронзает щиколотку, я шиплю, стараясь подавить рвущийся стон. Идти больно, особенно, когда постоянные толчки со всех боков.
- Рот закрыла, сука! - толчок в бок, выбивает дыхание из легких; меня тянут, точно тряпичную куклу.
Нас выводят недалеко от трассы. Рядом - несколько машин, около них сидят мужчины, они ранены, зажимают свои раны, кто на руках, кто - на ногах. Понимаю, что это - часть охраны Алмазовых. Остальных... перебили?.. Мне тошнит, сгибаюсь пополам, издаю характерные звуки. Меня рвет. Горечь разливается во рту и я загребаю снег, чтобы прижать к лицу. Хватка исчезает, я падаю коленями в свои извержения. Мои штаны и без того мокрые. Рядом швыряют Глеба. Нас окружают мужчины с оружием. Чуть поодаль стоит еще одна машина, тонированная. Я понимаю, что там сидит он... Богачев. Наблюдает за нами. Выжидает, чтобы добить меня. Потому что я боюсь, в отличие от раненых охранников, что смотрят волками, находясь даже на грани жизни и смерти... В отличие от Глеба, что стоит на коленях, но не выглядит побежденным. Он внимательно смотрить на машину, застыл в ожидании. Я снова давлюсь воздухом. Мне нечем рвать. Я не ела целый день. Дверь машины отворяется, оцепенение оглушает... Слышу свой вздох и замедляющийся пульс... Лед пронзает грудь... Я умираю...
Оттуда выходит Валентина Викторовна, бабка Алмазова. За ней следом - молодой мужчина, примерно возраста Глеба... Старушка идет грациозной походкой, замечаю оружие в руке ее сопровождающего, которое он направил ей в спину. Перевожу взгляд на Глеба, тот лишь прищурил глаза, смотря прямо на бабку. Та усмехается уголком губ, точно так же, как он. Едва заметно пожимает сухими плечами, облаченными в малиновый пиджак. Она тоже не боится. Совсем. Всхлипываю слишком громко. Я не знаю, что это за молодой человек... И где Богачев?.. Что происходит?..
Старушка подходит к нам и становится возле меня. Она обладает какой - то дикой энергетикой, никто из мужчин не пытается ее поставить на колени. Она держится так уверенно, с высоко поднятой головой, словно это не она находится в окружении, словно не на нее направлено дуло пистолета...
- Я объяснюсь, дорогие гости, - мужчина поклонился точно шут, тонкие губы растеклись в ухмылке, что не коснулась жесткого взгляда.
Что - то неуловимо знакомое было в чертах его лица. И я знала этот взгляд. Он хочет убивать. Так смотрят люди, которые знают, как поступят. При любом раскладе. Он уже все решил для себя. Сейчас будет лишь показательное выступление. Прелюдия.
- Я - сын того самого Старышева, который много лет работал на семью Богачева. Ильи Ивановича Старышева, который скончался в больнице около двух недель назад, - зло усмехнулся мужчина. - Валентина Викторовна была очень добра и рассказала мне интересную историю. Будучи молодой, она делала много... интересного. И однажды ее люди зашли выбивать долги в одну прекрасную семью. Да, вы правильно поняли, семья была моей. Моему отцу было шесть, он сумел спрятаться. Слышал, как убивали его семью. Ему повезло. Он остался жив.
- Я пощадила его, сынок, - проскрипела бабка. - Я знала, что он спрятался. Если ты ждешь извинений - их не будет.
- Пощадили?! Заткнись, старая сука! - заорал Старышев - младший. - А ты не рыпайся, тварь! - рыкнул он в сторону Глеба, которого тут же приложили прикладом в голову, но он не потерял сознание, лишь пошатнулся, оперся на одну руку; Старышев усмехнулся:
- Здоровый. Я знаю, что ТЫ убил моего отца. Но ты мне нравишься. Останешься последним. Сначала, пожалуй, я застрелю богатенькую сучку. Богачев, хоть и мудак, но вкус на баб у него отличный. Что ты такого умеешь, красавица, что свела его с ума? Он ищет тебя, точно одержимый. То, что ты умеешь воскресать, мы уже все в курсе, - мерзко усмехнулся юнец, подходя ко мне, хватая за волосы, так, чтобы было видно мое лицо; приложил пистолет к щеке, оглаживая - ледяное железо царапало, будто сдирало кожу.
Жутко. Губы сами скривились, слезы катились из глаз горячими струями, контрастировали с оружием.
- Рот открой, - проговорил он; я сильнее стиснула зубы, мотнув головой. - Рот открыла!
- Старышев... - голос Глеба был спокоен, резонировал; парень выпустил меня, колени снова пронзила боль, меня трясло, желудок скручивало, горло саднило от холостых позывов.
- Заткнись. Ты будешь смотреть, как я поимею эту суку, потом застрелю ее, чтобы Богачевы наверняка истребили твой поганый род. Как это сделали вы с моим. Потом разопну твою бабку. Доберусь и до твоего брата. Ты будешь это все наблюдать. Потом я пущу тебе пулю в башку, - Старышев жестикулировал, размахивая пистолетом, потом снова прошел ко мне, потащил за куртку, заставляя меня подняться.
Застонала, становясь на больную ногу. Чувствовала там жесткое давление, наверное, нога напухала...
- Давай, сучка, сейчас обслужишь меня как элитная шлюха, - зарычал парень, тряхнув меня несколько раз, потом разжимая руки.
Снова подхватил меня, подставляя пистолет перед лицом.
- Если будешь не ласкова, трахну тебя вот этим, - проговорил он; перед глазами - его рука, с красивыми музыкальными пальцами, чистыми ногтями, что обхватили черный металл.
Поддалась импульсу, впиваясь зубами в его холеную руку, сжимая челюсти. Он зашипел, ощутила удар по голове, тут же ослабляя хват. Толчок с ноги куда - то в бок. Мой крик. Я падаю. Вижу лишь дуло пистолета, что направлено на меня, черное, готовое поглотить. Словно в замедленной съемке вижу, как там образуются искры. Еще секунды, я увижу пулю, которая попадет мне в лицо. Внезапно перед глазами мелькает малиновое... Прогремел выстрел... Тело надо мной обмякает, каркая, точно ворона. Вижу лицо Валентины Викторовны, что схватила меня за волосы. Тянет. Ухмыляется. Ее губы окрашиваются красным.
- Береги его. Слышишь? Пообещай... - сипит она; вокруг - стрельба, но слышу ее приглушенно, фоном, сжимаю старуху крепко в ответ, она кажется такой хрупкой, такой кукольной в моих руках, что мне страшно.
Она пытается сказать что - то еще, но булькает, кровь выплескивается из ее рта вместо слов. Блеклые глаза сохраняют ясность ума, она все еще ждет ответа от меня.
- Да... да... простите меня... - я кривлюсь, глаза застилают слезы, но я крепко держу ее за тонкие предплечья.
- Дев... чон... ка... - говорит женщина, делает короткие вдохи, будто не может надышаться, замирает внезапно, откидываясь назад с открытым ртом.
Вокруг - Ад. Слышу выстрелы, крики, взрывы. Черное смешалось с желто - красным. Мои пальцы точно заклинили, не могу отпустить труп, все еще ощущаю тепло хрупкого тела, которое уходит медленно, будто все еще цепляется за бездыханную оболочку...