Глава 14.2
Вцепилась в Глеба. Чувствую что - то липкое слева, теплое, размазывается по моей руке...
- Глеб, - хриплю, срывая горло; хватаю воздух, кажется, вижу белые хлопья, витающие в воздухе точно пепел.
Я точно в вакууме, отдаленно слышится звон. Глаза Алмазова закрыты и я едва могу дышать под тяжестью его тела. Пытаюсь скинуть, растормошить его, отчаянно хватаю воздух ртом. Он ранен. Его оглушило?.. Подношу руку к носу и улавливаю тяжелый железный запах. Его кровь или моя? Пытаюсь выкарабкаться, все тело - сплошной синяк, голова кружится. Тошнит. Слышу отдаленно кашель. С огромным трудом вылезаю из - под Глеба, переворачиваю его на спину. Он без сознания, из левого бока сочится кровь, поднимаю футболку, осматривая рану. Ранение кажется таким... страшным.
Глотаю беззвучные слезы. Плоть точно обожжена. Пуля. В него стрелял этот ублюдок Валентин. Прижимаю рану, чтобы остановить сочащуюся кровь. Осматриваюсь. Снимаю с себя свитер, мышцы на спине сводит судорогой. Тут же окатывает ледяным воздухом, впивается сотней игл. Пытаюсь обмотать торс Глеба, чтобы завязать узел на ранении, не дать истечь ему кровью. Я не знаю, что делать в таких ситуациях. Получается криво, пальцы немеют, сил нет, чтобы стянуть посильнее.
- Давай, давай, давай, - рычу сама себе точно мантру; я должна.
Это самая малость из того, что я могу сделать. Надо найти его телефон, рацию, подать сигнал, чтобы нас вытащили отсюда. Я не врач. Но Глебу нужна помощь. Всхлипываю, слышу шуршание где - то справа.
Кашель. Валентин... Он весь белый, присыпан штукатуркой. Кашляет, вылазит из мелкого мусора, которым осыпан. Ползет точно аморфное чудовище. Шарю руками по земле, ищу что - нибудь, чтобы защищаться. Ненавижу его.
- Лена, - говорит он хрипло, смеется, смех переходит в кашель.
Ползет ко мне. Я пячусь назад, ползу от него, смотрю на бледный профиль Глеба. Кажется в зловещем полумраке слишком бледным, как восковой... Губы кривятся в приступе.
- Иди ко мне, сука, - голос Валентина отбивается, становится слишком густым, настигает меня, спотыкаюсь.
Богачев двигается слишком быстро для того, кто ранен. Точно чудище, тянет за собой ногу, ползет ко мне стремительно. Кричу. Он делает выпад вперед и бросается на меня, давит своим телом. Кричу, пытаюсь отбиваться. Но он сильнее, несмотря на ранения. Смеется мне в лицо. Смотрю на него. Вижу неподвижный глаз, механический, вижу черную блестящую радужку. Жутко. И тонкий, едва заметный шрам на веке, что тянется к щеке. Тонкая серебристая ниточка. Искусный хирург делал операцию. Военный. Это я ранила его, тогда в лесу, когда убегала. Сосулькой.
- Что, нравится? Твоя метка. Ты за нее поплатишься, сука бешеная. За все ответишь. Я всегда тебя найду. Ты - моя. Он тебя тр*хал, да?.. Его придется убить. Конечно, тр*хал. Не смотреть же на тебя... Милая, я прощу твою измену, если будешь вести себя как должно жене... Моей жене... - шепчет, словно в бреду, Валик, кровавыми руками щупая мое лицо, пытаюсь вырваться, извиваюсь, он хмыкает и сильнее давит своим весом. - Жена... Моя жена... Я понимаю, что тебя принудили... Ты не по своему желанию... Это все твой отец... Ты почти не виновата. Только в том, что раздвинула ноги.
- Убери от меня свои руки! - кричу ему в лицо, хочу ухватить за волосы, но стрижка слишком короткая; бью его кулаками по голове, тяну за одежду, пытаюсь кусаться, но мои попытки такие жалкие.
Сил нет, руки кажутся свинцовыми, каждый взмах точно в замедленной съёмке.
- Дикая кошка. Ты ответишь за все. Сейчас я покажу тебе власть мужа... - шипит Богачев, в его поджаром теле столько силы... - Будешь принимать только меня. Больше никаких измен.
Кричу, он тянет мои джинсы, вклинивается между моих бедер. Мои ногти цепляются за кожу и я впиваюсь сильнее, царапая. Он рычит, его тяжелый кулак припечатывает мне в лицо, правая сторона лица горит. В ушах - звон. Выбил из реальности. Вижу, как светятся сатанинские знаки на стене, двоиться вокруг. В горле - слишком сухо, колет, будто я проглотила сотню иголок.
Он шарит по мне руками. Треск одежды. Бормочет что - то бессвязное. Безумен. Одержим. Я - как изломанная кукла, разложенная на детали. Больно. Противно. Закрываю глаза. Дышу часто. Его руки лезут мне между ног. Шарю пальцами по полу, зацепляюсь за кусочек камня... Скол кирпича или часть плитки... Что - то острое и холодное. Собираюсь с силами и наношу удар. Смазалось куда - то в сторону, по шее. Богачев кричит, пытаюсь оттолкнуть его ногами, избавиться. Отбиваюсь с остервенением, что придает мне силы.
- Сука! - ревет он, тянется ко мне рукой, второй - прижимая шею; ранила его, только сильнее обозлив.
Его механический глаз застывший, в здоровом глазу - тьма, плещется через край, горит ненавистью и желанием разорвать, сделать больно. Покорить. Задавить. Уничтожить. Ползу от него, пячусь точно краб, перебирая руками и ногами.
- Я задушу тебя, сука! Но сначала ты понесешь наказание. Шлюха! - шипит Валик, его ноздри раздуваются от ярости; он скалится как бешеная собака. - Шлюха!
Мне так страшно. Содрогаюсь в рвотных позывах. Он пользуется моим промедлением, ползет ко мне. Уже близко. Дышу, сжимая в руке осколок плитки. Я буду защищаться. Он не получит меня слишком легко. Буду отбиваться до последнего вздоха...
Замахиваюсь для нового удара...
Силуэт Глеба вырастает сзади Богачева, нависает огромной тенью. Вижу цепь с крупными звеньями, что обвивает шею Валика. Слишком крепко. Затягивается. Глеб тянет на себя, обвивает его ногами, они срастаются точно одно целое, что мечется, бьётся в агонии. Валик борется за свою жизнь, пытается вырваться, слышу сиплые звуки, что он издает. Его лицо будто раздувается, глаз краснеет. Он кривится, постепенно застывая в смертельной маске... Смотрит на меня, тянет руку ко мне... Я не в силах отвернуться. Меня тошнит. Но я не могу закрыть глаза, точно поражена проклятьем. Смотрю, как угасает его жизнь, как он хватается за крохи воздуха, пропитанного пылью...
- Отвернись, - хрипит Глеб, но я точно околдована, продолжаю смотреть; судорога прошивает тело Богачева, он все еще не желает умирать, пальцы скрючиваются, рука тянется в мою сторону.
Возня, бульканье, хрипы. Все в миг затихает. Отдаленно слышу хлопки, точно замедленное сердцебиение. Богачев мертв. Глеб все еще держит его, слышу, как звякает цепь. Что я чувствую?..
Звуки прорезаются тяжелым дыханием Глеба. Сгибаюсь, меня рвет. Горечью. Скручивает все тело. Мне так плохо... Воздуха просто нет. Смотрю сквозь часть волос, что застилает лицо. Смотрю на Глеба. Он поднимается, тяжело. Его шатает из сторону в сторону. Идет нетвердым шагом ко мне. Опускается рядом, неуклюже сгребая мои волосы.
- Прости, что тебе пришлось это видеть, - хрипит он, дрожь прошивает мое тело; чувствую слезы, что обжигают горящее лицо.