— Ты не останешься? Пока свет не появится.
Глава 16
Василиса
Провести ночь в одной комнате и кровати с Марком после всего, что я сегодня узнала, сродни самой изысканной пытке. Но страх темноты у меня с детства. До трясучки. Я пыталась бороться, посещала психотерапевта, но мне ничего не помогло. Так что едва стоит нам зайти в кромешную темноту квартиры, как у меня внутри все сжимается в тугой узел.
Я тут же нащупываю руку Билецкого и буквально следую за ним по пятам, а когда вдруг понимаю, что света не будет до самого утра, то и вовсе не могу сдержаться и прошу его остаться. Лучше с ним на любых условиях, чем трястись всю ночь от страха, тем более что и полнолуние не сегодня, на улице темно.
— Остаться?
В темноте мне кажется, что его голос звучит как-то не так. Слишком хрипло и словно разочарованно, словно оставаться здесь, в одной комнате со мной, ему тяжело.
— Если тебе несложно.
— Я позвоню сейчас в управляющую компанию, попрошу, чтобы прислали к нам мастера, но не уверен, что прямо сейчас кто-то приедет.
— Хорошо.
На то, чтобы поговорить по телефону, у Марка уходит всего минута. У него какая-то удивительная способность продавливать собеседника, будь то при встрече или в телефонном разговоре. Пара фраз, жестко расставленные приоритеты и сталь в голосе, и вот я слышу:
— В течение часа обещали прислать ремонтника.
— Значит, всего час подождать? Можем на кухне. У тебя есть кофе?
— Кофемашина подойдет?
— Шутишь? Я после алкоголя в ресторане согласна даже на растворимый, а тут настоящий кофе. Только…
Запинаюсь. Платье хочу стащить с себя неимоверно. Оно классное, сшитое словно под мою фигуру, удобное, легкое, но ужасно мешает. Хочу избавиться поскорее, потому что вечер закончился, сказка тоже. Суровая реальность наступила.
— Я хочу переодеться.
— Да, пожалуйста. Я выйду.
— Подожди! Ты можешь… просто отвернуться. Я дверцу шкафа открою и фонарик оставлю, а ты повернись спиной.
Я уверена, что прямо сейчас он считает меня ненормальной, но думать о его мыслях мне некогда. Я наспех скидываю платье, натягиваю наобум выхваченные штаны и ищу кофту, когда слышу спокойное:
— Расскажешь, почему так панически боишься темноты?
— Это долгая и древняя история.
— Я не спешу.
Марк шумно выдыхает, тяжело вдыхает. В темноте все рецепторы обостряются, хотя с фонариком вроде бы и не сильно темно. Половина комнаты освещена, но я все равно так боюсь оставаться. Вдруг потухнет, вдруг мне кто-то позвонит, хотя среди ночи это маловероятно, но рисковать я не могу.
— Как-нибудь… потом, — сообщаю и тут же вскрикиваю, потому что мой телефон падает с тумбочки, а фонарик выключается.
Я чувствую руки на своих плечах спустя каких-то пару мгновений, но мне и их оказывается достаточно, чтобы оказаться в предобморочном состоянии. В себя я прихожу лишь на кухне, куда меня Марк выносит на руках. Он кладет телефон на стол экраном вниз, а меня усаживает на стул рядом и приступает к приготовлению кофе.
Наверное, стоило бы как-нибудь все объяснить. Хотя бы попытаться, чтобы не смотреть сейчас на напряженную спину и не слушать тяжелое дыхание. После приезда в эту квартиру мы должны были разойтись по разным комнатам и забыть о существовании друг друга. Таков был уговор. Марк не лезет в мою жизнь, я не суюсь в его. Все было просто, пока на первое место не вышел страх. Теперь мне физически сложно отлипнуть от Марка, я не могу просто подняться и закрыться в комнате. Слишком… страшно.
В общежитии, выделенном университетом, с этим проще. Там постоянно кто-то находится в комнате, не так страшно, хотя девочки тоже в курсе, что я очень боюсь, и хоть поначалу ворчали на светильник рядом с кроватью, сейчас вообще не обращают на него внимания.
— Черт, а кофе не будет. Нет же света.
Мы начинаем смеяться. Наверху на полном серьезе говорили о кофе, не думая, что нет света.