— Ну что, Данилка, договорились вы с моей Гагаткой? Если да, то идём за стол, а если нет, то все равно идём. Сейчас я тебя напою и уговорю.
Я ничего не понимаю. Если это отец Агаты, то почему она назвала его Васей? А если не отец, то кто этот мужик бандитской наружности? Именно такими показывают в фильмах братков из девяностых. Только у тех зубы золотые и пиджаки малиновые.
— Увы, нет Вася. Я пас. Женюсь вот. Знакомься, Марина, невеста моя.
Да что там происходит-то? Вот гад Турбин, натуральный! Не мог мне в машине объяснить? Все ему выскажу при возможности. Сейчас же мило этому дяде Васе улыбаюсь.
— Хорошенькая, — одобряет выбор Турбина хозяин дома и строго добавляет: — С детьми не тяните, а то потом будете как мы. Так все, не стойте на пороге, проходите. Я за мясом.
Агата ведёт нас в баню, а я не могу избавиться от всяких дурных мыслей. Что эта странная семейка хочет от Турбина? А не предложат ли они нам какую-нибудь свингерскую вечеринку ближе к ночи?
Очень надеюсь, что нет. Я же вообще в обморок упаду или из роли выйду, а потом плати Турбину неустойку!
Входим в предбанник и сразу погружаемся во влажную жару, смешанную с ароматом распаренных веников. Эх, прощай мои красивые прямые волосы. Сейчас завьюсь пуделем.
На вешалке висят махровые халаты — новенькие и явно брендовые, а внизу на полочке стоят тапочки.
— Переодеться можно здесь, — Агата толкает дверь в небольшую раздевалку. — Гости вперёд. Берите халаты и тапочки, какие понравятся.
Данила снимает кроссовки, надевает тапочки и прихватывает с вешалки синий халат. Мне приходится сделать то же самое. А у самой руки трясутся. Это мы что же, сейчас будем перед друг другом раздеваться? Мамочки!
Глава 20
— И что застыла? — спрашивает Данила, бесцеремонно стаскивая с бедер штаны.
Боксеры, слава богу, остаются на нем, но долго ли ему их снять при такой скорости?
— Предлагаешь прямо тут при тебе раздеваться?
— Других вариантов не будет, — пожимает плечами Данила. — За дверью нас ждет Агата. Вряд ли она поверит, что ты моя невеста, если я вдруг выйду и буду ждать снаружи пока ты переоденешься.
— Тебя везде проверяют, я не пойму? Кто такая эта Агата, что ты так беспокоишься о том, что она подумает?
— Что она подумает мне абсолютно наплевать. Она — один из потенциальных крупных заказчиков, с которыми мы планируем сотрудничать. Мы должны подписать контракт, но меня не устраивают условия, а на мои она не соглашается. Точнее, соглашается, но с дополнительным пунктом.
Турбин при этом приподнимает брови и непрозрачно намекает, о каком конкретно пункте идет речь. Вот тебе и богачи! У них, видимо, все связано с одним местом. Это нам, простолюдинам, и некогда об этом подумать, а у них вон как просто. Хочешь получить выгодную сделку — снимай штаны.
— Так что раздевайся, Марина, надевай купальник и выходим вместе.
— Хотя бы отвернись, — требую, сложив руки на груди.
— Думаешь, я женской груди не видел?
— Моей — не видел. Отворачивайся!
— Тише ты… — бурчит, но все же поворачивается спиной.
Я же хватаю халат с крючка и набрасываю его на плечи. Отворачиваюсь от Данилы и снимаю брюки. Недостаток цельного купальника тут же определяется. Я могу надеть его только до талии, а дальше нужно снимать и халат и кофту. Бросаю беглый взгляд в сторону Турбина. Лучше бы я этого не делала, честное слово, потому что прямо в этот момент он стоит абсолютно голый.
Спиной, но голый! Разве от этого легче? Особенно с такой феноменальной памятью, как моя. Я же все сразу запоминаю и в ячейку откладываю. Уверена, оно потом оттуда вылезет в самый неподходящий момент.
Данила расправляет плавки, а затем замирает и резко поворачивает голову. Наши взгляды встречаются. Я тут же отворачиваюсь, проклиная свою медлительность на чем свет стоит. Вот что я разглядывала, спрашивается? Чувствую, как начинаю гореть щеки и потеют ладошки. Это происходит всякий раз, когда я смущаюсь или слишком нервничаю.