— Ненавижу переезды! Они унижают дом. И все эти разговоры и повышенное внимание к вам, наверное, заставили вас почувствовать…
— Я никогда не чувствовала себя более ужасно, миссис Траверс!
— Джой, каждая девушка проходит через это. Я называю это «невестиной лихорадкой». Но, милое дитя, потерпеть осталось всего две недели! И все это кончится, и вы будете далеко отсюда, вдвоем, в окружении новых, чистых и красивых вещей! О, я буду с радостью думать о вас… А пока радуйтесь тому, что вам не придется ждать годы — ведь некоторые люди помолвлены годами, а две недели пролетят очень быстро!
— Радоваться? Да я бы просто не вынесла долгой помолвки! — воскликнула Джой и глубоко вздохнула.
Обменявшись нежным рукопожатием с миссис Траверс, она поспешила прочь, оставив мать Рекса в блаженном убеждении, что девушка тверда сердцем в своей любви к ее сыну и желании стать его женой и что просто процедура помолвки повергает это юное существо в легкий ужас.
6
С облегчением и радостью, отбросив вмиг все сомнения, бабушка Траверс вернулась в гостиную писать письма. И была весьма удивлена, увидев там своего сына, который стоял, прислонившись спиной к камину. Его лицо было мрачно.
— Так вот, мама…
— О, мой мальчик, что случилось? У тебя плохие новости?
— Я только что получил письмо от этих дам во Франции.
— Нет, только не говори мне, что все расстроилось! — В волнении бабушка так резко схватила его за руки, что все ее браслеты зазвенели. — Не говори мне, что тебе отказывают в этой практике!
— Наоборот. С практикой все в порядке. Грей, который служит у миссис Симпетт сейчас, должен внезапно уехать, разорвав контракт, его срочно вызвали в Англию: этого требуют интересы его семьи. Но старая леди (он развернул лист бумаги, подписанный: «Искренне ваша Энни Симпетт») хочет, чтобы я начал работать у нее как можно раньше. — Он прочел: — «Не представляю себе, как я останусь без собственного врача, когда мои нервы в таком состоянии. Сочту величайшей любезностью со стороны доктора Траверса, если он сочтет возможным приехать сюда со своей женой как можно скорее».
— Это замечательно, дорогой! Потому что это значит, что ты должен это сделать, правда? Я так понимаю, что ты собираешься устроить очень скромную свадьбу — ну, так она и будет скорой и скромной, вот и все! Все очень просто!
Просто? Рексу Траверсу, наоборот, казалось, что с каждым днем ситуация усложняется. Он чувствовал себя виноватым еще и в том, что обманывал свою мать. Относительно других он был спокоен — в конце концов, это не их дело, но она, чистая душа!
— Я совершенно не могу понять, что делать.
— Но ведь все уже сделано! У малышки готово подвенечное платье. Я посоветовала ей не покупать здесь больше белья для приданого. Лучше это сделать во Франции. И разве там для вас не приготовлен дом?
— По-видимому, приготовлен. Вот. — Он прочел: — «Надеемся, что вам понравится „Монплезир“, где все готово и ждет вас. Нам кажется, что это идеальный романтический приют для новобрачной пары. Сад там очень хорош, также мебель и картины, оставшиеся от прежнего владельца, кажутся моей сестре и мне идеально подходящими для молодоженов».
— Как это мило! — растроганно воскликнула миссис Траверс. — Дай мне посмотреть. — Она взяла письмо. — Где мои глаза? — Она поискала в своем мягком черном ридикюле, посмотрела на письменном столике. Сын помогал ей в этой привычной охоте. Наконец она воскликнула: — Вот они! — и вытащила из-под вязанья, лежавшего на подушечке у дивана, свои очки. Она никак не могла привыкнуть пользоваться ими постоянно и поэтому всюду их забывала. Поместив очки на свой прямой небольшой носик, она прочла:
— «Кухарка — француженка, ее зовут Мелани. Прекрасная кухарка, немного шумная по нашим меркам, но очень экономная и честная; я уверена, она во всем будет помогать английской горничной, которую вы привезете с собой. Девушку, которая приходит убирать днем, зовут Лидией, но за итальянцами (она итальянка) нужен глаз да глаз (подчеркнуто жирной чертой): они имеют привычку заметать сор под мебель».
А больше здесь нет ничего романтического, Рекс? Рекс, о чем ты думаешь?
— Я думаю о Джой.
— Ну, разумеется. А что ты о ней думаешь, милый?
Рекс очень медленно ответил:
— Она очень молода, ты знаешь… и, кажется, очень одинока…
— Значит, в том, что она встретила тебя, рука благого провидения!
Траверс неопределенно хмыкнул, хмыканье, как заметила его мать не без тайного умысла, является привилегией мужчин. Ибо если женщина в ответ на вопрос вытащит спички, зажжет сигарету, произнесет «хм-м», потушит спичку и ничего более не скажет, то вряд ли сочтут друзья и близкие это ответом, да и покажется ли подобное поведение приличным и вежливым? Безусловно, нет. Мужчины же проделывают это постоянно!