6
— Мы… мы так надеемся, что вы будете счастливы… то есть я хочу вам сказать, вам будет удобно здесь!
— О, благодарю вас, мисс Симпетт! Конечно же, будет!
Джой произнесла это доброжелательно и одобряюще; бедная старая дева так трепетно стремилась, преодолевая смущение, показать новобрачной «ее комнату». В жизни богатой женщины мисс Симпетт это было значительное событие!
Неожиданно та сказала:
— Может быть, это немного странно… незамужняя дама показывает новобрачной ее спальню… Ну… я думаю, вы, такая молоденькая, смотрите на меня как на старую деву?..
— О нет! — воскликнула Джой, мягко погладив маленькой мягкой ручкой костистую руку мисс Симпетт (этот жест на веки вечные расположил к ней мисс Симпетт). — Вы помните, кто-то сказал: «Не существует в мире старых дев; есть только неоткрытые жемчужины».
— В самом деле это кто-то сказал? — пробормотала мисс Симпетт. Ее костистый нос порозовел, ее подслеповатые глаза сквозь выступившие слезы впитывали в себя каждую черточку гладкого личика Джой и словно бы умоляли: «Не думай, что, если я никогда не была замужем, я ничего не понимаю! Я тоже мечтала! Я вижу, твои мечты сбылись. Так будь доброй со мной! Не смейся надо мной!» Но вслух она сказала только: — Э… вот здесь ванная, — и морщинистой рукой открыла дверь в царство розового кафеля, серебряных тазов, флаконов с ароматическими солями с огромной ванной посередине — этакий триумф французско-американской роскоши.
— Чудесно, — искренне сказала Джой.
— А там… — Мисс Симпетт быстро повернулась и столь же быстро отвернулась, показав на дверь слева. — Там будет… э… гардеробная мистера Траверса. О, мы знаем, что нужно джентльмену! Вы знаете, у нас есть племянник, который часто к нам приезжает и живет здесь. — Она сказала это с гордостью. — Это сын моей сестры; моя младшая сестра вышла замуж… О, как все похоже… Наш племянник сейчас в армии… Ну, вот гардеробная. Хорошая большая комната. Я всегда говорю, джентльмену нужно много места для его вещей!
— Да, конечно, — согласилась Джой и смело пошла по ворсистому ковру мадам Жанны к двери гардеробной. Открыла дверь, заглянула в комнату и коротко кивнула.
— Надеюсь, ваш муж найдет… найдет здесь все, что ему потребуется, миссис Траверс.
— Большое спасибо, мисс Симпетт, конечно же. Здесь все совершенно чудесно, — сказала Джой, страстно желая хоть на мгновение остаться в одиночестве («Е-е-е!» — как, вероятно, говаривала мадам Жанна, чтобы дать волю неудержимому смеху). Джой тоже последовала ее примеру.
7
Потому что — Господи! — что еще ей оставалось? Только смеяться.
Все остальное уже было. Было смущение. Были страдания. Было сопротивление. А теперь ее действительно забавляли пародийная пышность и торжественность, с какой обставлялся ее «медовый месяц». Ее забавляло, что сестры Симпетт называют их с Рексом Траверсом «наши двое молодых людей» и сочиняют целомудренные шуточки о том, что, слава Богу, есть кому последить за здоровьем доктора. Ее забавляло, что кухарка Мелани благословляла ее всякий раз, когда она заходила в кухню, называла «моя маленькая дама», бросала шаловливые полупонятные намеки на «эти первые дни» и громогласно прославляла обаяние месье доктора — ах, при таком муже мадам не стоит жалеть себя!
— Я себя и не жалею, — соглашалась с ней Джой, втайне радуясь, что Мери не понимает по-французски.
Она действительно не жалела себя; она с искренней радостью играла в эту неправдоподобную веселую игру. Это все же гораздо, гораздо лучше, чем если бы само место и вообще окружение постоянно вызывали воспоминания о настоящей ее любви. Тогда бы она плакала, а не смеялась — и так же часто, как теперь заливалась смехом, в эти первые дни на вилле «Монплезир».
8
Хорошо это или плохо, но молодые люди могут жить одним днем. Во всяком случае, Джой это умела. Именно поэтому день, когда Джеффри выбил почву у нее из-под ног, стал самым черным днем ее жизни и поверг ее в такую глубокую, непреходящую тоску.
А сейчас это же свойство собственной натуры спасало ее. И чем чернее была тоска, тем светлее радость. Радость оттого, что она в таком прелестном и забавном месте, оттого, что она полна здоровья, сил и красоты, оттого, что будущее ее ясно и прочно, поскольку сама она упрочила будущее сразу двух человек — мужчины и мальчика. И вот она жила одним днем, принимая жизнь такой, какова она есть. Вела тетрадь назначений, выписывала счета, печатала письма, следила за своим домом, а вдобавок — могла купаться, совершать прогулки, играть в теннис, знакомиться с самыми разными людьми. И время летело быстро. Дни ее были так заполнены, что она порой просто забывала о неестественности ситуации.