А дальше — либо ничего не случалось, либо случалось, но Джой не замечала этого — он и она всегда находились в противоположных концах комнаты. Всегда между ними пролегало расстояние в целую комнату или балкон! Это в буквальном смысле, а в переносном — расстояние неизмеримо большее разделяло этих несчастных. Им бы лучше было утонуть в объятиях друг друга.
Надежды Джой рушились. Несмотря на свое обаяние и привлекательность, на постоянное внимание со стороны мужчин, она не была искушена в вопросах любви. То, что для нее стало первым увлечением, для него было одним из многочисленных романов, о которых она и не подозревала. Джеффи Форд был художником — артистичным, умеющим быть приятным. Как всякая творческая личность, он был изменчив в настроениях, дерзок, обидчив и настолько по-детски безрассуден, что у Джой осталась привычка делать замечания племяннику Рекса, когда тот бывал в буйном настроении:
— Персиваль Артур, перестань дурачиться, ты ведешь себя совсем как взрослый мужчина!
Но никогда раньше она не знала настоящего взрослого мужчины. А этот ушел в себя, предпочел с головой окунуться в работу, так что глухая стена возникла между ним и всем тем, что делала, думала и говорила находившаяся рядом женщина.
— Рекс! — Из одного конца комнаты.
— Прошу прощения. — Из другого конца.
— Я только хотела узнать, не нужна ли я тебе, чтобы помочь со статьями для медицинского журнала?
— О, нет, спасибо. Позже я попрошу тебя перепечатать мои наброски, но они будут готовы только через несколько дней.
— Понятно. Я уже сделала одну, приготовленную раньше. Поэтому ты не будешь возражать, если я выйду сегодня днем по своим делам?
— Разумеется, нет! Конечно, иди.
— Благодарю.
Она переодевалась в новое платье и спускалась в духоту и суету пляжа. Словно паж, рядом с ней скакал вприпрыжку Персиваль Артур, Эрот в купальном костюме, который после встречи в аквариуме с Фордами, казалось, не отпускал Джой одну, без присмотра.
Всегдашний хор выкриков, приветствий: т «Персиваль!», «Туту!». Всегдашний букет молодых рук для пожатия тянулся к паре, и бессвязная речь окутывала их.
— Туту, мой брат отправился за моторной лодкой и…
— …Брат Марселя пошел вытаскивать свою моторку и…
— …Мы собираемся покататься на водных лыжах! Пойдем, Туту…
— …Туту, идем с нами!
Но мальчик был глух ко всем искушениям, пробираясь бочком сквозь группы жарящихся на солнце рядом с Джой, обмениваясь приветствиями на трех языках, пока они не встретили своих друзей — маленькую французскую баронессу и ее брата, которые предложили подвезти их на машине посмотреть конкурс на мысе Антиб.
— О, хорошо! Если ты едешь с ними, — воскликнул Персиваль Артур как человек, освобожденный от несения караульной службы, — я, пожалуй, пойду к акваплану с друзьями.
Крошечный белый катер со свистом носился по заливу, преследуемый облаком пены и брызг, из которого доносился смех и проглядывало коричневое от загара лицо и стройное мокрое тело мальчика, балансирующего на скользящей по воде доске для серфинга.
Еще быстрее неслась «Альфа-Ромео» по белой от пыли и солнца дороге, унося Джой и ее друзей к мысу Антиб, чтобы взглянуть на развлечения, устроенные там. Особая награда ждала там того, кто сможет похвастаться самым лучшим загаром.
— Жан собирался записаться для участия в этом конкурсе, — сказала баронесса Альберта. Ее голубые глаза критически блуждали по коричневым от солнца телам, минимально прикрытым купальными костюмами, расцветившими мыс этой неожиданной выставкой всякого рода красот. — Он совершенно черный, все лето на пляже смазывал себя кремом и жарился на солнце до одурения, пока не превратился в настоящего индейца. Он гораздо темнее любого из тех, кого сейчас разглядывает жюри. Но что касается меня, я не поддерживаю этого культа медных, красных, коричневых ног и бюстов, уж извините! Грудные клетки из орехового дерева… Это явный перебор…