За это время фирма Раштона получила несколько заказов на похороны, и каждый раз в этих случаях Красс полировал гроб, потом помогал доставить его на дом и уложить в него покойника, он же оказывался всегда одним из носильщиков. Для обычных средних похорон он полировал гроб три часа, и за это ему платили шиллинг и три пенса. За то, чтобы доставить на дом гроб и уложить в него покойника, он брал шиллинг − обычно это делали вдвоем, кроме того, их всегда сопровождал Хантер, чтобы проследить за работой; за вынос гроба с покойником Красс получал четыре шиллинга. Таким образом, на каждых похоронах Красс зарабатывал шесть шиллингов и девять пенсов, а иногда и немного больше. Например, если хоронили состоятельного человека, заказывали двойной гроб и за укладку платили дважды − сначала домой приносили внутренний ящик, а оболочку гроба обычно доставляли через день-два − это давало лишний шиллинг. Но какими бы богатыми похороны ни были, носильщикам никогда не платили больше положенного. Иногда плотник и Красс полировали гроб на час или два больше, но уж это все. Случалось, что на бедных похоронах носильщикам платили всего по три шиллинга, правда, это бывало редко; как правило, платили им одинаково, независимо от того, богатые похороны или бедные. Слайм зарабатывал на каждых похоронах лишь пять шиллингов, а Оуэн всего шиллинг и шесть пенсов − за надпись на табличке.
Случалось, похороны бывали раза три-четыре в неделю, и тогда Красс расцветал. Дома он по-прежнему держал двух молодых квартирантов и хотя один из них был без работы, но за жилье платил, так как имел сбережения в банке.
Однажды похоронная работа привела к страшной ссоре между Крассом и Сокинзом. Покойница была состоятельная женщина, долгое время болевшая раком желудка, и после похорон фирме Раштона поручили вычистить, заново покрасить и оклеить обоями комнату, в которой она лежала во время болезни. Хотя рак и считается незаразной болезнью, рабочие получили приказ вынести из комнаты все спальные принадлежности и сжечь. Сокинзу поручили явиться с тележкой, забрать все и отвезти к городской мусоросжигательной печи. Среди вещей оказалось две перины, валик под подушку и две подушки; увидев такие хорошие вещи, Сокинз тут же решил не отвозить их в печь, а продать перекупщику.
Когда он вез их из дома покойной, он встретил Хантера, и тот сказал ему, что он срочно нужен для другой работы, пусть отвезет тележку с вещами на склад и оставит там, а в печь отвезет их попозже. Сокинз послушался, но тем временем Красс, который работал во дворе, расписывая какие-то жалюзи, увидел тележку с вещами и, зная, какая их ждет судьба, тоже подумал, что жаль было бы уничтожать такие хорошие вещи. Когда Сокинз к концу дня явился за вещами, Красс сказал ему, чтоб он не беспокоился.
− Я все это заберу, − заявил он, − слишком хороши они, чтобы выкидывать на помойку, и заразы никакой в них нет.
Сокинза вовсе не устраивал такой оборот дела. Ему поручено отвезти эти вещи в печь, сказал он, значит, он и отвезет их в печь. Сокинз уже вывозил тележку со двора, но тут подбежал Красс, схватил вещи, увязанные в узел, и потащил в малярную мастерскую. Сокинз бросился за ним, и они принялись зверски ругаться. Красс обвинял Сокинза, что тот собирается отвезти вещи вовсе не в печь, а в лавку подержанных вещей и там продать их. Сокинз схватил узел и хотел водворить его на тележку, но Красс тоже ухватился за узел, они принялись бороться за него, каждый тянул узел к себе, волоча его по всему двору и понося конкурента. В конце концов, Сокинзу, который был покрепче, удалось вырвать узел и бросить его на тележку, но тут Красс поспешно надел пальто и заявил, что сейчас же идет в контору и попросит мистера Раштона разрешить ему взять эти вещи. При этих словах Сокинз пришел в такую ярость, что сбросил узел на грязную землю прямо в лужу и принялся топтать его ногами, потом вытащил нож и стал резать и кромсать перину, так что только пух летал вокруг. За несколько минут он так искрошил все вещи, что о том, чтоб ими пользоваться, уже и речи не могло быть, а Красс, бледный, весь дрожа, стоял рядом и смотрел, как лютует Сокинз, не решаясь его остановить.
− А теперь, если хочешь, иди в контору и проси Раштона, чтобы он отдал их тебе! − крикнул Сокинз. − Можешь получить их, если они тебе нужны!
Красс ничего не ответил, постоял некоторое время в нерешительности и вернулся к своей работе, а Сокинз сложил на тележку тряпье и отвез его в печь. Продать эти вещи он уже не мог, но, уж во всяком случае, он не позволил этой грязной свинье Крассу завладеть ими.