− Не хочет ли кто-нибудь из капиталистов-либералов или капиталистов-консерваторов выйти на трибуну и возразить оратору? − продолжал председатель, убедившись, что вопросов ни у кого нет.
Все по-прежнему молчали.
− Поскольку вопросов больше нет и никто не хочет выступить, мне предстоит тяжелая обязанность предложить кому-нибудь из собравшихся выдвинуть резолюцию.
− Ладно, господин председатель, − сказал Харлоу, − я могу сказать, что, когда я пришел в эту фирму, я голосовал за либералов, но, прослушав несколько лекций профессора Оуэна и посетив несколько митингов на холме в Уиндли, а также прочитав книги и брошюры, которые я купил там и у профессора Оуэна, я пришел к убеждению, что только дураки могут голосовать за капиталистов, как бы они себя ни называли − либералами или консерваторами. Все они на одну колодку, когда работаешь на них, пусть мне кто-нибудь скажет, какая разница между предпринимателем-либералом и предпринимателем-тори. Нет никакой разницы, да и не может быть, и те, и другие − эксплуататоры и навсегда останутся ими, иначе и не признаешь − им ведь надо конкурировать друг с другом. А раз все они такие, я считаю большой глупостью избирать их в парламент, где они будут править нами и издавать законы, которым мы, хотим мы того или нет, обязаны подчиняться. Нечего нам выбирать между ними, и вот вам доказательство: велика ли для нас разница, какая из этих партий у власти? Правда, обе эти партии по временам принимали хорошие законы, но они делали это только под давлением общественного мнения, а потом шли споры да раздоры − какая партия приняла закон.
Вот как я смотрел на все эти дела в последнее время и почти уже решил, что никогда больше не буду голосовать и морочить себе голову политикой, потому что, хотя я не видел никакого смысла в том, чтобы голосовать за либералов или тори, я в то же время не понимал, каким образом могут нам помочь социалисты. Но объяснения, которые дал нам сегодня профессор Баррингтон, внесли в этот вопрос полную ясность, и, с вашего разрешения, я хочу предложить такую резолюцию: «Наше собрание высказывает мнение, что социализм является единственным средством против безработицы и нищеты».
Конец речи Харлоу был встречен громкими приветственными криками социалистов, но большинство либеральных и консервативных сторонников существующей системы хранили мрачное молчание.
− Я поддерживаю эту резолюцию, − сказал Истон.
− А я буду и за наших и за ваших, − заметил Банди.
Резолюцию поставили на голосование, и, хотя большинство было против нее, председатель объявил, что она принята единогласно.
К этому времени ветер несколько поутих, но, так как дождь все еще продолжался, решено было сегодня уже не браться за работу. К тому же было уже поздно.
− Может, это и неплохо, что дождь идет, − заметил один из рабочих, − если бы не дождь, кого-то из нас могли бы сегодня уволить. А вообще-то вряд ли для всех нас здесь хватит работы на завтра и на субботнее утро, даже если погода установится.
И в самом деле, все наружные работы были закончены, лишь кое-где оставались последние штрихи. Внутри дома предстояло поправить подкрашенные стены и покрыть на кухне и в мойке последним слоем краски деревянные детали.
Тут уж никуда не денешься − если у фирмы не найдется для них новой работы, в субботу грянет бедствие.
− А теперь, − заявил Филпот, подражая школьному учителю, обращающемуся к детям, − я хочу, чтобы вы все были умники и пришли сюда завтра пораньше − скажем, часика в четыре, и тот, кто сделает больше других, получит в субботу награду.
− Это что же за награда такая − увольнение? − спросил Харлоу.
− Конечно, − отозвался Филпот, − и не только завтра вы получите эту награду − если все вы будете продолжать вести себя хорошо и работать так усердно, как мы работали последнее время, до тех пор пока не станете старыми и никуда не годными, вы получите еще одну награду: вам позволят отправиться в чудненький работный дом и сидеть там до конца жизни. Причем каждый из вас получит титул − «Нищий».
Все засмеялись.
Хотя у большинства были отцы и матери и другие близкие родственники, которые уже обладали этим титулом, − они смеялись.
Когда все расходились по домам, Красс задержался у ворот и, показывая на высокий фронтон, сказал Филпоту:
− Тебе завтра понадобится для этого самая длинная лестница − шестидесятипятка.
Филпот посмотрел на фронтон.
Фронтон был очень высоким.
Глава 46
ШЕСТИДЕСЯТИПЯТКА
На следующее утро сразу после завтрака Филпот, Сокинз, Харлоу и Баррингтон отправились на склад, чтобы взять там длинную лестницу − шестидесятипятку, − ее называли так, потому что в ней было шестьдесят пять перекладин. Такие лестницы не зря называют «эшафотом», а скреплена она была всего несколькими железными болтами или скобами. Один из стояков лестницы обвивала приколоченная гвоздями спиральная проволока. Лестница эта была и тяжелой и громоздкой. Но другой лестницы, достаточно длинной, чтобы добраться до конька крыши, на складе не имелось, и рабочие с немалым трудом сняли ее с крюков, взгромоздили на ручную тележку, миновали застроенные ветхими и грязными домами переулки поблизости и стали взбираться на холм.