Глава 10
ХОЛМ
Верт пришел на склад, не теряя времени, нагрузил в тележку все, за чем его послали, и двинулся в обратный путь. По городу везти ее еще ничего, так как дорога ровная и гладкая, вымощенная деревянными брусками. Тележка хоть для него и велика и тяжело нагружена, но толкать ее по такой дороге не очень трудно. Единственное, что ему мешало − ограниченный обзор: тележка нагружена доверху, а ростом он совсем невысок. А тут еще, конечно, эта стремянка... Но все же, проявив немалую осторожность, он благополучно проехал по городу, хотя несколько раз чуть не угодил под электрический трамвай и под автомобиль. Кроме того, он едва не сбил с ног старушку, которая несла большой узел с бельем. Время от времени Берт встречал знакомых мальчишек. С некоторыми из них он когда-то учился в школе. Одни тащили тяжелые корзины с провизией, другие − деревянные лотки с кусками мяса.
Но вот, к его большому огорчению, торцовая мостовая закончилась, причем именно там, где начинался подъем. Перед Бертом оказалась длинная, покрытая щебнем дорога, полого ведущая вверх. Берт не раз поднимался по этой дороге со своей тележкой, и опыт научил его, что лобовая атака этого подъема обречена на неудачу. Подниматься следовало зигзагообразно, пересекая улицу справа налево и слева направо. Принцип тот же, что у парусного судна, идущего против ветра переменными галсами. Сделав шагов пятьдесят, он останавливался отдохнуть и отдышаться. Расстояние, которое ему предстояло пройти, он разбивал на участки, ориентируясь на всевозможные вехи, находившиеся у дороги: например, фонарные столбы. Во время каждой остановки он намечал впереди следующую веху: столб или угол дома, и снова двигался в путь, напрягая все силы, чтобы добраться до цели.
Обычно очередная намеченная им веха оказывалась гораздо дальше, чем он предполагал, − намечая ее, Берт переоценивал свои силы. Каждый раз, когда он полностью выдыхался, не добравшись до вехи, он подкатывал тележку к обочине и останавливался, тяжело дыша, крайне огорченный очередной неудачей.
Во время одной из таких остановок до него вдруг дошло, что он очень уж давно отсутствует: следует поторопиться, не то он получит нагоняй, а между тем он не прошел еще и половины подъема!
Выбрав отдаленный фонарный столб, Берт твердо решил добраться до него без остановок.
К тележке была приделана штанга − толкатель с крестообразной рукояткой на конце. Он крепко сжал эту рукоятку обеими руками, уперся в нее грудью и с трудом стал толкать перед собой тележку.
С каждым шагом она становилась все тяжелей и тяжелей. У бедняги страшно болело все тело, особенно ноги, но он из последних сил упорно двигался вперед. Он ведь твердо решил, что не остановится, пока не дойдет до столба.
Вдруг он почувствовал, что рукоятка нажимает ему на грудь очень больно, и опустил ее пониже. Но от этого стало еще больней, и Берт снова поднял ее на уровень груди, решив не сдаваться. Сердце его бешено колотилось, он задыхался.
Тележка становилась все тяжелей и тяжелей. Через некоторое время у мальчика создалось впечатление, что впереди кто-то невидимый толкает тележку вниз. Это показалось ему забавным, и он чуть было не расхохотался. Но судорожное его веселье тут же вытеснил страх. Берт всерьез испугался, что так и не дойдет до столба. Стиснув зубы, он собрал все силы и сделал еще два или три шага. Тележка остановилась. Несколько секунд он отчаянно пытался сдвинуть ее с места, потом внезапно ноги его подкосились, он чуть не упал, а тележка медленно двинулась вниз под горку. Берт едва успел перехватить ее и повернуть к обочине. Тележка стукнулась о край тротуара и остановилась. Он стоял, вцепившись в нее, бледный, потный, дрожащий, вот-вот готовый потерять сознание. Ноги его тряслись так сильно, что он понял: он упадет, если хоть на минуту не присядет.
Берт осторожно, чтобы не расплескать известку из подвешенного на крючке под тележкой ведра, опустил рукоять и, усевшись на край тротуара, в изнеможении прислонился к колесу.
Внизу у дороги стояла церковь с часами на башне. Часы показывали без пяти десять. Берт решил, что встанет ровно в десять.
Пока он отдыхал, ему многое вспомнилось. Сразу же за церковью начиналось поле и пруды, куда он обычно ходил с приятелями удить рыбу. Если бы не тележка, он бы сбегал туда, может, встретил кого из ребят. Он вспомнил, как ему не терпелось бросить школу и начать работать, с какой тоской он вспоминал теперь школьные времена.
Ему вспомнился тот день, когда мать повела его к мистеру Раштону, чтобы отдать в учение. Это было почти год назад. Как он волновался! Руки так дрожали, что он едва мог расписаться. Волнение и тревога не оставляли их обоих весь день. Придя домой, мать долго плакала, прижимала его к груди, целовала и называла бедным сироткой. Она просила, чтобы он был хорошим мальчиком и как следует учился. И Берт тоже тогда заплакал и сказал, что будет стараться. Он гордился, что сдержал свое слово. В самом деле, он уже может не хуже других окрасить черный ход и лестницу тоже. Оуэн научил его многому, а еще он обещал сделать для него трафареты, чтобы Берт мог практиковаться дома по вечерам. Оуэн славный парень. Берт решил рассказать ему все, что Красс говорил Истону. Подумать только, какой паршивец этот Красс, хочет выжить с работы Оуэна! Вот если бы вытурили самого Красса, а Оуэна сделали десятником, в этом был бы несомненный смысл.