Ответ от Синода пришел положительный, и 16 ноября 1808 года в жизни Дроздова произошло важнейшее событие — Василия Михайловича не стало. Вместо него отныне появился Филарет.
16 ноября православная церковь вспоминает апостола и евангелиста Матфея, но постриженный в сей день монах получил почему-то другое имя, не Матфей, а Филарет, в честь Филарета Милостивого, чья память совершается на полмесяца позже — 1 декабря. Так почему же?..
Святой праведный Филарет Милостивый жил в VIII веке в Византии. Был он богат, имел семью, детей, но в некоторой степени даже стыдился своего благополучия и старался как можно больше угождать людям. В его доме постоянно кормились нищие, он много жертвовал в пользу обездоленных. Тогда Господь наслал на него испытание: будет ли он столь же милостив, когда богатства его уменьшатся? Благополучие Филарета пошатнулось, но он продолжал свои благодеяния. Нашествие арабов полностью разорило Филарета, но он роздал и то, что у него оставалось, поскольку у соседей и того не было. Теперь он сам возделывал поле, имея для этого двух волов. Потом и вола одного отдал соседу, у которого пал единственный вол. Жена укоряла его, как некогда библейского Иова, но вскоре он и последнего своего вола отдал и все имущество роздал, поскольку душа его уже пребывала в блаженном состоянии. Но Господь не оставил семью Филарета — император Константин Багрянородный влюбился в его старшую внучку, высокую и статную красавицу Марию, и взял ее в жены. Семья, за исключением самого Филарета, переселилась в Константинополь, в царские хоромы. Отныне он мог не беспокоиться о благополучии жены и детей. Получая дорогие царские подарки, дедушка императрицы Марии продолжал все раздавать нищим, и Бог послал ему долгую и счастливую жизнь, девяноста лет от роду блаженный Филарет скончался и был причислен к лику святых. «Отдал бо еси дольная и кратковременная, взыскуя горних и вечных», — поется о Филарете Милостивом в посвященном ему кондаке. Тема, излюбленная Дроздовым, о чем свидетельствуют его проповеди, предшествовавшие принятию монашеского пострига. Здесь и нужно искать ответ на вопрос, почему он стал отныне Филаретом.
Пострижение происходило во время литургии в Трапезной церкви Троице-Сергиевой лавры, в которой он доселе постоянно прислуживал. Перед началом пострига он снял все свое одеяние и предстал перед постригающим в одной длинной рубашке — власянице. Состоялся опрос, призванный получить ответ о том, что постригаемый намерен стать монахом по своей воле и твердому намерению. Зазвучали молитвы о даровании новому иноку благодатной силы для успешного несения его подвига. Начался постриг.
— Брат наш Филарет постригает волосы головы своей в знак отречения от мира и всего, что в мире, и во отвержение своей воли и всех плотских похотей, во имя Отца и Сына и Святого Духа; скажем все о нем: Господи помилуй.
Постригал Василия в Филарета молодой тридцатилетний наместник Троице-Сергиевой лавры, архимандрит Спасо-Вифанского монастыря Симеон, другой птенец гнезда Платона, тоже носивший через черточку прозвище «Платонов» (Крылов-Платонов). В семинарии он преподавал Дроздову французский язык и поэзию.
А через пять дней, когда праздновалось Введение во храм Пресвятой Богородицы, митрополит Платон рукоположил нового монаха Филарета в первый священный сан иеродиакона.
«Вы желаете ведать обстоятельства моего нового состояния. Но я почти не вижу около себя нового, — писал Филарет отцу 14 декабря 1808 года. — Тот же образ жизни; те же упражнения; та же должность; то же спокойствие, кроме того, что прежде, с некоторого времени, я иногда думал: что-то будет? Что-то выйдет? А теперь и этого не думаю. Его высокопреосвященство удостаивает меня такого благоволения, какого не смел и желать… Я редко видел начальника, чаще отца, наставника». Это — о митрополите Платоне.
Дальнейшая судьба виделась только здесь, в Сергиевом Посаде. Так хотели и Платон, и его любимец, который с восторгом всегда писал о лавре: «Кто покажет мне малый деревянный храм, на котором в первый раз наречено здесь имя Пресвятыя Троицы? Вошел бы я в него на всенощное бдение, когда в нем с треском и дымом горящая лучина светит чтению и пению, но сердца молящихся горят тише и яснее свечи, и пламень их достигает до неба, и ангелы восходят и нисходят в пламени их жертвы духовной. Отворите мне дверь тесной келии, чтобы я мог вздохнуть ее воздухом, который трепетал от гласа молитв и воздыханий преподобного Сергия, который орошен дождем слез его… Дайте мне облобызать порог ее сеней, который истерт ногами святых и через который однажды переступили стопы Царицы Небесной… Ведь это все здесь: только закрыто временем или заключено в сих величественных зданиях, как высокой цены сокровище в великолепном ковчеге. Откройте мне ковчег, покажите сокровище: оно непохитимо и неистощимо; из него, без ущерба его, можно заимствовать благопотребное — безмолвие молитвы, простоту жизни, смирение мудрования»…
А суждено было совсем иное — жизнь в суетной столице государства Российского, жизнь отнюдь не простая, связанная с великим множеством испытаний и искушений, коими чреват дольний мир.
Получилось, как если бы один рыболов прикармливал рыбку, а другой с противоположного берега взял да и поймал ее. В Петербурге с недавних пор подвизался бывший ректор Лаврской семинарии архимандрит Евграф. Вместе с митрополитом Амвросием он занимался учреждением Петербургской духовной академии, позарез нужны были дельные преподаватели. Тут Евграф и вспомнил про таланты Дроздова. И вот, в декабре 1808 года в Троицу пришло требование от Комиссии духовных училищ: иеродиакона Филарета и еще двух лучших лаврских учителей Платонова и Александрова прислать в Северную столицу империи.
Платон сильно огорчился. Он потребовал, чтобы Филарет подал прошение не забирать его из лавры. Неожиданно тот отказался:
— Я уже подал одно прошение — о пострижении меня в монашество. Произнеся тогда обет послушания, я отрекся от своей воли и теперь другого прошения подать не могу.
Что это было? Желание отведать петербургской жизни? Возможно. Но скорее, мне кажется, надо говорить о том, что ему могла быть и в тягость излишняя забота о нем со стороны Платона.
Как бы то ни было, а встретив в обители преподобного Сергия Рождество Христово и свой день рождения, иеродиакон Филарет 29 декабря покинул лавру. Через пять дней он прибыл в город на Неве. Та зима была лютая, и на морозе в 30 градусов Филарет столь сильно застудил ноги, что потом всю жизнь его преследовали боли в ногах.
3 января 1809 года он впервые увидел Санкт-Петербург. Город поразил его своим имперским размахом, стремительно убегающими вдаль перспективами проспектов и улиц, множеством каналов. И — совсем другая лавра, Александро-Невская, с иной, почти европейской архитектурой зданий, иначе спланированная. Здесь их встречали. Иеродиакона Филарета архимандрит Евграф поселил в собственных апартаментах. И на другой день Дроздов отправился представляться Амвросию.
Санкт-Петербургскому митрополиту Амвросию (Подобедову) было тогда шестьдесят шесть лет. Образование он тоже получил в Свято-Троицкой семинарии, там же некоторое время был учителем. В 1768 году принял постриг, его перевели в Славяно-греко-латинскую академию, где он вскоре стал известен в широких кругах просвещенного общества своим словом «О пагубных действиях суеверия», произнесенным при погребении убитого московской чернью московского архиепископа Амвросия, а также учебного «Руководства к чтению Священного Писания Ветхого и Нового Завета». Этот учебник в 1779 году был издан Святейшим синодом и долгое время оставался единственным руководством в семинариях.
Амвросий являлся епископом Севским, викарием Московской митрополии, затем стал архиепископом Казанским. Всю свою жизнь заботился об улучшении духовного образования в России, обновлял библиотеки, расширяя их фонды. На рубеже двух столетий Амвросий возглавил столичную кафедру. 10 марта 1801 года одним из последних высочайших указов государя императора Павла I он был возведен в сан митрополита. По его указаниям в 1805 году составили и преподнесли Александру I проект преобразования духовных училищ. Преосвященный Амвросий являлся членом Комитета об усовершенствовании духовных училищ, учрежденного в 1807 году и преобразованного затем в Комиссию духовных училищ, и от новоучрежденной Санкт-Петербургской духовной академии получил honoris causa — почетную ученую степень доктора богословия.