Поскольку «Трансмиграция Тимоти Арчера» была последней книгой Дика, можно сделать вывод, что преимущество осталось за Филом. Итак, люди вроде Джетера, апостола дерьма, с удовольствием видели в этом «завещании» показательный «возврат к реальности», хотя и проникнутое разочарованием, но вполне мирное согласие с окружающей нас нелепостью, со сложным и удивительным слабоумием мира. Нет смысла, нет обратной стороны, и, возможно, это даже к лучшему, во всяком случае, тот, кто от этого откажется, — свинья.
Но Дик и был свиньей, точнее, Крысой. Он не смог удержаться от того, чтобы не закончить свою последнюю книгу предположением, что покойный епископ переселился в тело и разум своего соперника, молодого шизофреника. А заодно и отметить, что шизофреник и рассказчица изучают волнующие факты, участвуя в разрастающемся скандале. Утомленный, Дик чувствовал приближение смерти и боялся того момента, когда рулетка остановится и шарик выпадет на какую-нибудь цифру, чет или нечет, а это обязательно произойдет. Он знал, что этот момент наступит, но вплоть до последней минуты, в той мере, насколько это зависело от него, упорно не хотел делать выводы, продолжал спорить с самим собой и интересовался исключительно предпоследними истинами.
В сентябре 1981 года у Дика было последнее видение. Спаситель заново родился, он рос на Цейлоне, в бедной семье, под именем Тагора. Считая, что он сам избран, чтобы подготовить почву, Дик обобщил все это в статье, копии которой разослал всем своим друзьям и знакомым, а также отправил в один малоизвестный любительский журнал. Это послание обобщило его обычные религиозные идеи с экологическими тезисами, которые к тому времени начали свирепствовать на калифорнийской земле. Экосфера священна; тот, кто наносит вред экосфере, вредит Богу; и Тагор, новый Христос, готовится к тому, чтобы взять на себя все людские грехи против экосферы…
Тон, в котором были написаны письма друзьям, свидетельствует о том, что сам Дик искренне в это верил. Но это не помешало ему ни опубликовать свою статью под именем Хорселовера Фэта, ни послать в тот же журнал статью, пародирующую его последние произведения, где можно было, например, прочесть следующий пассаж (причем, похоже, в это он тоже верил ничуть не меньше):
«Кажется, что Дик пытается загладить дурную карму, приобретенную им за те годы, что он провел в компании преступников, агитаторов, отбросов Северной Калифорнии. Мы можем предложить ему лучший способ преуспеть в этом: кончай писать, Фил, и верить во все те глупости, что проносятся в твоей голове. Посмотри лучше телевизор, закури сигарету с марихуаной, если хочешь, ты не умрешь от этого, и живи до тех пор, пока твой мозг не очистится как от прошлых дурных дней, так и от твоих реакций на них».
Написав это, Дик облегченно вздохнул и вернулся к своей Экзегезе.
Глава двадцать четвертая
НЕРАЗРЕШИМОЕ
Случай или Провидение избавили писателя от возможности произнести свое последнее слово на ложе смерти. Поэтому осталось неизвестным, покинул ли он этот мир в облике Фила Дика или же Хорселовера Фэта.
17 февраля 1982 года Дик долго беседовал с неким журналистом о своей последней причуде. Как-то он увидел по телевизору некоего Бенжамена Крима, своего рода гуру нового времени, и с тех пор считал его одним из величайших духовных светил нашего смутного времени. Заинтригованный сходством между посланием Тагора и рассуждениями Крима об Эре Водолея, Дик послал ему некоторые из своих книг, вместе с инструкцией по применению, взятой им из Эгзегезы, и теперь очень ждал их встречи. Он объяснил это журналисту, затем, упросив выключить магнитофон, изложил тому все свои сомнения относительно этого дела. Вечером Дик перезвонил журналисту, заявив, что, возможно, то, что он сказал не для записи, лучше всего выражает суть его мыслей, а записи хранят только их следы. Было сложно сказать, беспокоило Фила это или веселило. Это был его последний разговор.
Через день соседи Дика, обеспокоенные тем, что он не выходит и не открывает дверь, взломали ее. Филип лежал на полу без сознания. Врачи сначала думали, что он оправится после этого удара, но в последующие дни он перенес еще два. Фил не мог ни говорить, ни двигаться, только его глаза свидетельствовали о том, что он в сознании. Его соборовали, хотя было неизвестно, хотел он этого или нет. Затем Дик впал в кому. В течение трех дней его тело оставалось на кровати, связанное с жизнью только при помощи медицинского оборудования. Монитор, расположенный рядом с кроватью, свидетельствовал о наличии слабой мозговой активности. Те, кто присматривал за тяжелобольным, подолгу разглядывали сияющую линию, которая то и дело пересекала черный экран. Какой мыслительной деятельности могла соответствовать эта линия, эти многоточия, которые не хотели становиться финальной точкой? В каких лимбах носило то, что осталось от Фила? Имеется ли там ответ, и если да, то было ли кому его слушать?
Я не знаю, напомнили ли Филипу Дику о том, что у него осталось еще третье желание. Я не знаю, встретился ли он во время агонии или после нее с тем, что он мельком видел в тусклом зеркале и за чем гонялся на протяжении всей своей земной жизни. Я не знаю, есть ли Бог, точнее, я думаю, что эта тема не для биографического исследования.
Я знаю, что Дорис три ночи провела у изголовья Фила в молитвах.
Из того, что Филип говорил о своем духовном опыте, Дорис сделала вывод, что он сбился с пути, что, ища живого Бога, он нашел только самого себя и тревогу своей плоти. Но он нашел Его, столь желанного, и Дорис хотела верить, что с таким желанием можно заблудиться, но не потеряться окончательно. Если бы Бог не пожалел Дика, в чем заключалось бы Его милосердие? Для чего вообще были бы нужны святые?
Дорис молилась о спасении его души, будучи уверена в том, что ее просьба исполнилась, в том, что мы все спасены, ведь именно для этого пришел на Землю Христос. И она обещала молиться об этом до конца своих дней.
(В момент написания этой книги ее жизнь продолжается, как и молитва[33].)
А затем линия на мониторе стала прямой. Так продолжалось пять дней. А через пять дней, 2 марта 1982 года, все было кончено.
Престарелый Эдгар Дик приехал забрать тело сына и отвез его в Форт Морган, штат Колорадо, где место на кладбище ждало его в течение пятидесяти трех лет. На стеле нужно было выгравировать только дату смерти. Когда Филипа отпустили к Джейн и старик, до того момента совершенно бесстрастный, увидел крошечный гробик младенца, он не выдержал и разрыдался.
ОТ АВТОРА
После смерти Дика его наследники сделали Пола Уильямса его литературным душеприказчиком. Все бумаги, включая Экзегезу и корреспонденцию, погрузили в небольшой фургон и перевезли в гараж к Уильямсу, в Глен-Эллен, который с того момента превратился в мифическое место для поклонников Дика во всем мире. Отсюда выходили объединяющие их выпуски «Новостей общества имени Филипа К. Дика» («Philip К. Dick Society Newsletter»), которые фиксировали развитие культа на протяжении вот уже десятилетия. Фильм Ридли Скотта «Бегущий по лезвию бритвы» способствовал популяризации творчества Дика, как и экранизация рассказа «Мы вам все припомним» («We Can Remember It for You Wholesale»), по мотивам которого был снят фильм «Вспомнить все» («Total Recall») с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Также можно вспомнить оперу по мотивам романа «ВАЛИС», другие кинематографические проекты, множество книг, рассказывающих о Дике, ссылающихся на Дика, книг, героем которых он является. Повсюду проходили посвященные ему мероприятия, напоминавшие университетский коллоквиум и в то же время собрание сектантов. Отныне ритуальным «гвоздем программы» этих собраний становится выступление английского комика Джона Джойса: он произносит перед поклонниками речь, с которой Дик выступал в Метце. Присутствуя при этом действе, сложно не вспомнить о Джо Чипе и его товарищах из «Убика», мир которых мало-помалу заполнял потусторонний образ Глена Рансайтера. Поклонники Дика неустанно сообщают о деталях, свидетельствующих о скрытой «дикизации» мира. Они полагают, и я вместе с ними, что в 1997 году обложку журнала «Тайм мэгэзин» вполне может украсить фотография Филипа Дика, признанного человеком года. В эпоху, когда его произведения массово переиздаются, а серьезные журналы посвящают этому писателю статьи, его почитатели испытывают те же смешанные чувства, что и первые христиане в момент признания Империей их веры. Они ликуют, но в то же время сожалеют о катакомбах, о героизме и о тайне. Некоторые немногие счастливцы, даже испытывая склонность к прозелитизму, перестав быть немногими, перестают быть и счастливыми. Уже пробил час признания Филипа Дика как серьезного писателя. Биография, которую вы только что прочли, является одним из доказательств этого.