В этом отношении показателен Жан Фруассар, крупнейший французский хронист XIV в., который в начале своей знаменитой «Хроники» объясняет, что пишет «историю», а не «хронику»: «Если бы я говорил: То-то и то-то случилось в то время“, не раскрывая и не разъясняя причин, которые были важными, серьезными, очень вескими и очень побуждающими, коль скоро привели к большим осложнениям, – то это будет хроника, а не история. Однако я никак не хочу обойтись без того, чтобы не выяснить всего дела или отдельного факта…» [630]. При объяснении событий Фруассар, как и большинство других историков той эпохи, обращается не к извечным истинам, запечатленным в Священном писании, и не ищет символической связи между ними и социально-политическими явлениями, а находит причины последних в мотивах, движущих людьми. Эти мотивы, правда, также соотносятся с извечными, по его понятиям, этическими нормами, в чем проявляется его верность некоторым традициям средневековой культуры. Однако существенно здесь его отличие от предшественников: у него связь событий с абсолютным прообразом, и в конечном итоге с богом, опосредована человеком и его свободой воли. Таким образом, совершался переход от символической к причинно-следственной интерпретации событий – этой важнейшей тенденции в развитии французской историографии начиная с XIV в.[631]
Наиболее замечательным памятником французской исторической мысли той эпохи являются «Мемуары» Филиппа де Коммина.
Филипп де Коммин, родившийся около 1447 г., происходил из знатного фламандского семейства ван ден Клитов. Его предки с XIV В. подвизались на службе феодальных сеньоров Фландрии, сначала графов фландрских, а затем герцогов Бургундских, к которым графство отошло в 1384 г. Дед Коммина был советником графа Луи де Маля, а отец занимал посты бальи Гента и верховного бальи Фландрии при герцоге Филиппе Добром, который, кстати, был крестным отцом Коммина и дал ему свое имя. Сеньория Коммин, от которой происходит фамильное имя историка, была получена его дедом в качестве приданого за женой в 1373 г. и перешла по наследству его дяде, а отец и он сам владели сеньорией Ренескюр. Поэтому при бургундском дворе его именовали сиром де Ренескюр, а во Франции, куда он позднее перебрался, его называли по его французскому владению сиром д’Аржантон, но свои письма и донесения он обычно подписывал «Коммин».
Рано потеряв родителей, Коммин вырос в доме своего двоюродного брата, который дал ему подобающее дворянину воспитание: его научили владеть оружием и конем, читать и писать по-французски, но латынью, языком науки того времени, не утруждали. В наследство от отца он получил только доброе имя, ибо тот умер, запутавшись в долгах, в счет которых были конфискованы все его владения, в том числе и сеньория Ренескюр. Позднее Коммин выкупил ее, но, когда он в 1464 г. поступил на службу к наследнику Бургундского дома графу Шароле, ставшему после смерти Филиппа Доброго (1467 г.) герцогом Карлом Смелым, он мог полагаться только на щедрость своего господина [632].
Бургундский дом был тогда одним из наиболее богатых и могущественных в Европе, и его владения охватывали, помимо герцогства Бургундского, большую часть земель, составлявших тогдашние Нидерланды, Франш-Конте и множество более мелких сеньорий. Начало бургундскому государству было положено герцогом Филиппом Храбрым (1364-1404), братом короля Карла V. Опираясь на родство с французским королевским домом и проводя искусную матримониальную политику, он сумел присоединить к своему первоначальному владению герцогству Бургундскому, немало других владений, и прежде всего богатую Фландрию. А его преемники Жан Бесстрашный (1404-1419) и Филипп Добрый (1419-1467) с той же целью воспользовались феодальной усобицей во Франции в начале XV в. и борьбой Франции и Англии на последнем этапе Столетней войны[633].
Собранное чисто феодальным способом, бургундское государство отличалось крайней социально-экономической, политической и культурной неоднородностью. Каждая из входивших в него земель сохраняла свои старые вольности, привилегии и административное устройство, подпав поначалу лишь под контроль герцогских советников. Но герцоги, вдохновляясь примером французской монархии, постепенно насаждали в отдельных землях новые административные институты, находившиеся под их прямым руководством. Особенно решительно за создание централизованного государства взялся Карл Смелый (1467-1477). При нем были созданы правительственные учреждения, функции которых распространялись на отдельные комплексы владений (парламент и счетная палата в Мехелене для Нидерландов) или сразу на все владения (Большой совет и Генеральные штаты). Он ввел также фактически постоянные налоги и создал регулярную наемную армию. При его предшественниках герцогский бюджет составлялся преимущественно за счет доходов с домена, т. е. с герцогского имущества, в виде феодальной ренты в разных формах и поступлений от осуществления публичных прав герцога как государя; налоги с согласия сословного представительства отдельных земель вводились лишь в экстраординарных случаях. Карл же за десять лет правления выжал из подданных в виде налогов столько же денег, сколько его отец, Филипп Добрый, за сорок пять[634].
630
Цит. по:
631
См.:
634