Я видел, как герцога посетил пфальцграф Рейнский, которого в течение нескольких дней с почетом принимали в Брюсселе, устроив в его честь большое празднество и разместив его в богато украшенных палатах [94]. Но люди герцога говорили о немцах, что они хамы, бросают сапоги на роскошные постели и вообще в отличие от нас люди непорядочные. А немцы судачили и злословили, завистливо взирая на все это великолепие, так что впоследствии герцог и пфальцграф Рейнский никогда не проявляли взаимных симпатий и ни разу не оказали друг другу услуги.
Видел я и встречу герцога с герцогом Сигизмундом Австрийским, который продал ему за 100 тысяч золотых флоринов графство Феррета, расположенное близ Бургундского графства, поскольку не мог защищать Феррету от швейцарцев[95]. Эти два сеньора друг другу не понравились, и позже Сигизмунд, примирившись со швейцарцами, отнял у герцога Феррету, сохранив и деньги, и это стало источником бесконечных бед для герцога Бургундского [96].
В ту же пору приезжал и граф Варвик, который после этого никогда больше не выражал дружеских чувств к герцогу Бургундскому, как и герцог к нему [97].
Еще я присутствовал при свидании нашего короля с королем Англии Эдуардом в Пикиньи, о чем расскажу позднее, в соответствующем месте[98]. Они вели двойную игру и из того, что друг другу обещали, выполнили немногое. Правда, войн между ними больше не было, ибо их разделяло море, но не было и доброй дружбы.
В заключение скажу еще раз, что могущественным государям, как мне кажется, вообще не нужно видеться, если только они хотят оставаться друзьями. И вот по каким причинам. Их слуги не могут удержаться, чтоб не помянуть прошлого, что всеми принимается в обиду; в свите одного люди обязательно окажутся лучше одетыми, чем в свите другого, что порождает насмешки, которые чрезвычайно раздражают; а если это люди разных национальностей, то недоразумения возникают из-за различий в языке и покрое одежды, ибо то, что нравится одним, другим не по душе. Из двух государей один окажется более представительным и видным собой, чем другой, и возгордится, слыша со всех сторон похвалы, а это не может не бросить тени на другого. В первые дни после того, как они разъедутся, обо всем этом люди будут переговариваться потихоньку, на ушко, а затем начнут судачить, как обычно, и за обедом, и за ужином; разговоры же эти дойдут и до одного, и до другого государя, ибо в этом мире мало что можно сохранить в тайне, тем более то, о чем все болтают.
Глава IX
Я отвлекся, чтобы высказать свое суждение о подобных встречах, и теперь возвращаюсь к тому, как король оказался в заключении в Перонне. В течение двух или трех дней ворота замка оставались закрытыми и охранялись. Герцог Бургундский с королем не виделся; все люди короля были оставлены при своем сеньоре, и они проходили изредка в замок через калитку в воротах; из герцогских же людей, по меньшей мере влиятельных, в комнату к королю почти никто не заходил.
В первый день в городе повсюду было тревожно, люди перешептывались. На следующий день герцог поостыл и созвал совет, заседавший большую часть дня и часть ночи. Король через посредников обращался ко всем, кто, по его мнению, мог ему помочь, и не скупился на обещания. Он велел раздать 15 тысяч экю золотом, но тот, кому это было поручено, дурно выполнил свою обязанность, ибо часть денег оставил себе, о чем король позднее узнал [99]. Особенно король боялся тех, что некогда состояли у него на службе, а теперь приехали, как я говорил, с бургундской армией, объявив, что нынче они служат его брату герцогу Нормандскому.
На упомянутом совете обсуждали несколько предложений. Большинство высказывалось за то, чтобы не нарушать обещания, касающегося личной безопасности короля, тем более что король соглашался сохранять мир на тех условиях, что записаны в договоре; другие желали просто, без всяких церемоний посадить короля под стражу; третьи же предлагали немедленно призвать его брата герцога Нормандского и заключить новый мир к вящей выгоде всех принцев Франции. И казалось этим последним, что в случае заключения такого мира столь могущественный король, испытав сильное унижение, смирится и если к нему приставить охрану, то он вряд ли когда-либо сможет восстановить свои силы. Дело зашло так далеко, что я видел уже человека, совсем одетого и готового ехать к герцогу Нормандскому в Бретань; у него было несколько писем к нему, и он дожидался лишь письма герцога Бургундского. Однако этот план был отвергнут.
96
Мирный договор, заключенный в 1474 г. между швейцарцами и Сигизмундом Австрийским при активном содействии Людовика XI, развязал руки швейцарцам в их успешной борьбе с Карлом Смелым, о которой Коммин будет обстоятельно говорить ниже.
99
Раздать деньги король поручил кардиналу Валю, но тот из данных ему 15 тысяч экю половину оставил себе. Коммин из этих денег не получил ничего и был, конечно, обижен. Именно он оказался тем другом, который сообщил позднее королю о том, сколь дурно кардинал выполнил поручение.