— Что, — ответил один из фламандцев, — нам разрешили бы жить, но после того, как будут разграблено наше имущество и замучены наши друзья! Раз так, то передайте королю, что мы здесь для того, чтобы сражаться с ним, а не для того, чтобы выдавать наших соотечественников!
Но Филипп Красивый, само собой разумеется, не собирался вести серьезные переговоры. Как обычно, он хотел лишь запутать своего противника и выиграть время. Присутствие в Витри такой большой армии показало, что Франция на самом деле не была побеждена. Он также полагался на противоречия между фламандцами, на соперничество между городами и графской властью, на соперничество между патрициями и торговцами, и считал, что их союз чисто временный, и что как только опасность минует, внутренняя борьба возобновится. Поэтому кажущаяся инертность его армии была лишь притворством; врага нужно было убедить в его ложном превосходстве. Но Филипп Красивый не был полностью уверен ни в ополчении, ни в своих собственных талантах. Более того, он не мог позволить себе проиграть битву, из которой Бонифаций VIII немедленно извлек бы выгоду. Однако стремительный Вильгельм фон Юлих предложил атаковать лагерь Витри. Ги де Намюр не мог помешать ему строить лодки для переправы через реку Скарп. Но 20 сентября пришло шокирующее известие, что король покинул свой лагерь и отступил. В глазах французского общества в этом добровольном, но бесславном отступлении обвинили псевдозаговор, затеянный королем Англии против Филиппа. Никто не понимал цели этой военной демонстрации. Они видели только "позор" и цену, которую придется заплатить в виде новых налогов. Еще менее было понятно почему король позволил фламандцам напасть на сеньоров де Авен, союзников короля, вторгшись в Эно и Голландию.
Однако и фламандцы находились под властью иллюзий, считая что они победили. В их рядах уже наметился разлад. Вильгельм фон Юлих поссорился с Ги де Намюром и удалился в замок Рупельмонде, как Ахилл в свою палатку; примирить их было трудно. Население было все больше недовольно диктатом города Брюгге, который правил от имени Ги де Намюра и, чаще всего, занимал его место. Вернувшись в Париж, Филипп Красивый готовил свою месть, одновременно ведя борьбу против Бонифация VIII, которого он больше всего опасался. Самой сложной для решения и самой мучительной проблемой оставалась финансовая. Налогоплательщиков только что обложили пятидесятым налогом, т. е. двадцатью фунтами с тысячи, установив более высокий взнос с движимого имущества, оставив королевским чиновникам определять основу этого налога и получать столько, сколько они могли. В начале 1303 года нехватка денег была такова, что пришлось возобновить налоговый сбор. Налогоплательщики должны были платить одну пятую часть дохода от недвижимости (двадцать фунтов стерлингов в процентах). Движимый доход уменьшился на одну двадцатую часть. Те, у кого доход от движимого имущества составлял менее пятисот ливров, или доход от недвижимости составлял менее ста ливров, освобождались от уплаты налога. Тем не менее, король должен был взять на себя обязательство не увеличивать в течение того же года никаких других податей в какой бы то ни было форме. Но секретные инструкции, адресованные судебным исполнителям, предписывали им требовать более высокие ставки, чем те, которые были предусмотрены постановлением. Дворянин, имевший пятьдесят фунтов земельного дохода, должен был платить половину, но вдовы с детьми платили только четверть. Собственность также будет облагаться налогом в размере одной пятидесятой ее стоимости. Простолюдины, владеющие движимым имуществом на сумму от пятидесяти до пятисот ливров, платили одну пятидесятую часть. Те, у кого было от двадцати до ста фунтов недвижимости, отдавали десятую часть. Королевским чиновникам было рекомендовано действовать осторожно: "Вам следует, — писал им король, — говорить с народом ласковыми словами и показать ему, как велико неповиновение, бунт и ущерб, который наши подданные во Фландрии нанесли всем и нашему королевству; вы также должны прекратить эти сборы при малейших вспышках недовольства и волнениях людей; покажите им, как с помощью этих финансовых сборов они будут избавлены от опасности для себя, избегут расходов на лошадей и другие вещи, и смогут продолжать управлять своим имуществом и продавать свои товары." В отношении баронов он также рекомендовал вежливость и "изящные слова", но при этом предписывал составить список непокорных, чтобы "мы могли прибегнуть к совету, чтобы вернуть их" (к лучшему пониманию их долга).