– Собственно говоря, вы только третий, – добавил успевший прожевать свою яичницу профессор.
– Да, да, – продолжала Клавдия Николаевна. – Вы хорошо знаете историю своего рода?
– Только до Рюрика, потом полная неясность,– Филипп был сама непринужденность.
– Как жаль. А откуда взялась эта фамилия Навродский.
– Удел моих предков был на западе. Земля была почти не плодородной, что на местном диалекте того периода звучало как Наврода. Так я стал Навродским.
– Вы любите своих предков, – Клавдия Николаевна была само воодушевление.
– Все мои предки уже умерли, и поэтому любить их не сложно.
– Но у вас есть реликвии напоминающие о древности вашего рода? – все не унималась Настина мать.
– Да, палец одного из моих предков в образе.
– То есть, – чуть не поперхнулся профессор.
– Ну, понимаете – мощи, палец; он вделан в икону одного из моих предков, который почитается как святой и даже есть в общем церковном календаре.
– Ужасы и мракобесие, – профессор был неумолим.
– Не такие уж и ужасы. Его можно приложить к месту, которое болит, и все тут же проходит, – Филипп, как мог, постарался внести ясность этими словами, но, взглянув на профессора, он понял, что старался напрасно.
– Я думаю это самовнушение, – объяснил Вереславский своим домашним. – Но случай очень интересный.
– Да, кстати, Филипп, дорогой, – начала Клавдия Николаевна, чтобы переменить тему, которая, как ей показалось, была неприятна ее мужу. – Вчера поздно вечером звонила ваша тетя Галя и сказала, что будет у нас к обеду.
– Спасибо, – сказал Филипп и, перекрестившись со вздохом, начал есть.
5.2
После завтрака Филипп пошел в библиотеку, чтобы найти какую-нибудь книжку, с которой он смог бы легко дожить до приезда Галины Владимировны Торбыш, в девичестве княжны Навродской. Послонявшись вдоль полок, он взял лестницу, чтобы посмотреть какие книги здесь ставят под потолок. И нашел там Le Cid Корнеля и Le Romancero Du Cid, принадлежавшего французскому поэту, которого русские почему-то называют Гюго. И, поразмышляв о трансгенерации фонем в индоевропейских языках, он взял Le Châtiments14 этого автора и отправился в чайную беседку, захватив по дороге минералку из холодильника в комнате для коктейлей, которая попалась ему на пути.
Не успел он дочитать до места:
Et la terre est comme une épouse,
Et l’homme est comme un fiancé!15
Как зазвонил его сотовый, вынув телефон из кармана, он увидел на экране глупую физиономию Фон Виттена.
– Навродский у аппарата.
– Il n’y a pas de la maladie du vin cette fois-ci?16 – приветствовал его сонный голос Леши.
– Ipse dixit,17 – парировал его колкость Филипп.
– Чтоб ты сдох со своей латынью сутра пораньше.
– Где наша не пропадала!
– Значит, они тебя уже разбудили.
– И накормили и успели научить жизни.
– У меня к тебе дело, – сказал Леша и Филиппу стало ясно, что сейчас его будут о чем-то просить.
– Я весь внимание.
– Из-за тебя я уже не знаю, что мне делать.
– Что случилось?
– Ты был прав, я не равнодушен к юной Вереславской, – Филипп почувствовал как Леша краснеет.
– Что ж тут поделаешь…
– Ты просто намекни ей, что есть человек, который к ней испытывает…Ну, как бы это сказать…
– Я надеюсь, она снизойдет к твоему чувству.
– И?
– И даст тебе пинка.
– Хрен ты Филиппушка.
– Да, что уж там.
– Ладно. Пока.
На том конце провода положили трубку, и, сложив телефон обратно в карман, Филипп хотел продолжить чтение. Но сзади заскрипел гравий, и Филипп, обернувшись, увидел приближающуюся Настю.
От размышлений о том, о сем Филипп решил незамедлительно перейти к действию.
– Настя, у тебя не найдется для меня пара минут.
– Я как раз хотела с тобой поговорить.
– О чем?
– Что бы больше без этих православных штучек с моим папой.
– То есть.
– Ты его достал за завтраком, он чуть не подавился.
– Я постараюсь.
– Вот уж сделай милость.
– Я тоже хотел тебе кое-что сказать.
– Что?
– Есть человек, – начал Филипп, – который к тебе неравнодушен.
– Слушай, Навродский, если ты в меня втюрился, говори в следующий раз просто и понятно. Мол, втюрился, все такое. А то ты, вообще, так себя ведешь…
– То есть.
– Я иногда думаю, что ты гомик. Ты понимаешь, люди себя так не ведут.
– Я все понял.
– Нет, ты не расстраивайся. Ты хороший парень. Но, просто, странный какой-то.
– Спасибо, я исправлюсь.
– Ты в самом деле на гомика похож, – хмыкнула Настя, – тонкие четы лица, длинные узкие пальцы, узкие плечи, слегка сутулишься.