Становится смешно. Заниматься самообманом – это все равно, что заниматься онанизмом. И то, и другое приносит лишь кратковременное удовлетворение.
Справиться с этой эмоцией легко. Я научился. Улыбаюсь Лиске в ответ, касаюсь губами щеки, вдыхая ванильный аромат ее кожи. Эта девчонка берет и обнимает меня за шею. Чувствую, как ее короткое платье поднимается вверх. Хочется дернуть за подол, чтобы прикрыть бедра. Торможу себя и мягко ее отстраняю. Убираю с лица темную прядку волос.
– Здравствуй. Ты подросла? – цепляю немного, разряжая накалившийся между нами воздух. – Или это каблуки?
– Фил! – Лиска бьет меня кулачком в плечо. – Не начинай!
– Молчу, мелкая, – подмигнув ей, падаю на диван между Марком и Саней. – Ну мы пить-то будем, или я зря сюда тащился? – смотрю на друзей.
Лекс разлил вискарь по стаканам. У девчонок разноцветные коктейли. Меня достают расспросами о службе, жизни в Америке. Обмениваемся с Сашкой приколами и байками. Он тоже служил, но скорее по призванию, чем по принуждению.
– Танцевать? Ну пожалуйста, пожалуйста. Пойдемте уже! – ерзает рядом с мужем сестренка.
– Идем, – протягиваю ей руку, забирая у Феликса.
Спускаемся всей компанией вниз на танцпол. Девчонки пластично вливаются в ритм. Парни подхватывают. Я больше наблюдаю. Такое странное ощущение, будто со стороны… Они смеются, радуются моему возвращению. Алиса кружится под музыку, и ее короткое платье снова приподнимается выше. Координация подводит. Девочка врезается в меня и замирает.
– Ой… Извини. А ты чего не танцуешь? – хлопает длинными ресницами и кусает губы.
Жестокая.
– Не хочется. Устал после самолета, наверное. Наверху вас подожду.
– Стой, – Лиса дотрагивается до моей руки.
Отдергиваю, убираю в карман.
– А со мной потанцуешь?
Кому-то все еще достаточно пары коктейлей, чтобы опьянеть и начать делать смелые глупости.
– Нет, Лис. Иди, вон… – киваю на Марка. – К нему.
Ухожу, потому что слишком велик соблазн. Я переболел? Смешно, блядь! Очень!
Поднимаюсь к нашему столику, забираю недопитую бутылку виски и сваливаю из клуба, пока никто не видит. Рано вернулся. Не все еще сдохло внутри меня. Надо было сначала добить. Придется делать это здесь.
Глотнув из горла, жду такси. Его нет слишком долго, а алкоголь бьет в голову слишком быстро на полупустой желудок. Сползаю по стене вниз на корточки. Рисую сигаретой на бетоне и топлю в виски то, что трепыхается в груди при мыслях о коротком платье и запахе ванили.
Подъезжает долгожданное такси. Пошатываясь, поднимаюсь, иду к машине. Меня грубо тормозит чья-то сильная рука.
– Эй! Руки! – скидываю ее, разворачиваюсь.
Лекс.
Муж сестры ловит меня за шкирку, чтобы стоял ровнее. Отсылает таксиста и ведет к своей машине. Молча сажает на переднее сиденье, пристегивает, садится за руль.
– Соня где? – спрашиваю у него.
– Я вернусь за ней позже, – холодно отвечает он и выруливает с парковки.
– Куда мы едем?
Дорога за окном смазывается. Бошка кружится, меня дико мутит.
– Домой.
– Тормози, – прошу его.
Лекс останавливается. Открываю дверцу, свешиваюсь из нее, освобождая желудок.
– Бля, – сплевываю. – Даже нажраться по-человечески не вышло.
– В бардачке есть вода и салфетки. Я думал, ты будешь рад увидеться с сестрой и друзьями после двух лет отсутствия, а ты свалил.
– Я рад, – усмехаюсь, прополоскав рот. – Просто настроение поганое.
– Отец? – отчасти правильно понимает Лекс.
– Как всегда. Давай не будем о нем, – прошу.
– Знаешь, – он кружит по городу, не спеша везти меня домой. – Я когда сам стал отцом, во многом понял Дмитрия Александровича. И когда он Соню так оберегал, и когда тебя. Меня тоже иногда кроет на теме безопасности сына.
– Меня не надо опекать, Лекс! Меня можно было просто услышать! Он не стал. Никогда, блядь! Никогда не слышит никого, кроме себя! – Бью ладонями по панели дорогой тачки. – Как щенка просто выкинул на чертов остров, чтобы под ногами не мешался.
– Здесь было опасно! – рявкает на меня Лекс.
– Здесь была моя сестра, – охрип и заткнулся.
Мы молчим несколько минут.
– В моей жизни есть всего три женщины, которых я люблю. Он сначала не дал мне быть рядом с одной, когда я был ей нужен. Потом запретил быть с другой. Осталась только мать, но даже с ней я первый год виделся раз в неделю по видеосвязи. Ему плевать на мое мнение, Лекс. Срать на мои чувства. Это просто стало взаимным.
– Переночуешь у нас сегодня? – предлагает он.
– Бухой к ребенку? Нет. Завтра заеду.