кто лучше тебя мне послужит, лучше тебя споет
песни любовные, заповедные, у кого в крови
нет ничего, кроме прОклятой, горючей, текучей, больной любви.
Видишь таких, кто позорной страстью дрожит с головы до пят?
Нет таких: опасность, война, солдатчина развлекают, любви вредят.
Вот когда, кто нас троих успеет всех согласить,
тот и сможет Париса во власть себе получить, убить.
Хоревт возвращается на место , и Одиссей продолжает.
Одиссей
Так спасла его. Остался гневный
Менелай один у места пуста
разевая рот стоять, надеясь,
что вот-вот вернется всё, не может
быть, чтоб отобрали так добычу,
вырвали кус лакомый из горла.
Ропот возрастал, и оба войска
начали приметно волноваться,
спорить, чья взяла. Тут вижу - Гектор.
Я к нему: "Ведь дело очевидно,
помощь божья не меняет сути
происшедших на глазах событий,
явный Менелай был победитель.
Всё, война окончена, несите
нам оговоренные богатства,
женщину ведите!" Колебался
честный Гектор, войско волновалось.
К худшему всегда народа голос
увлекает, к бедам государство.
Но на краткий миг случилась правда:
Гектор подал руку Одиссею,
мир вздохнул свободно, смерть разжала
челюсти и отпустила тыщи
погулять уже приговоренных.
Филоктет
Что случилось дальше?
Одиссей
В суматохе
выстрел одинокий - кровь на теле
Менелая. Тот, другой оружье
на врага, соседа направляет -
и пошла забава, остановишь
разве?
Филоктет
Менелай как?
Одиссей
Раны легкой
и следа на теле не осталось.
Филоктет
Мне бы:
с ним сойтись, с Парисом; сквозь богиню,
если надо, прострелю - и станет
плоть единая на миг единый:
я, стрела моя, его утроба.
Проторит смерть путь от сердца к сердцу -
пал Парис, не встанет. Зря ли долго
я копил на черный день? Настал он,
радостен и нов, - очищен стану.
Источив на праведное дело
яд до капли, раны заживают...
Хор (на разные голоса)
Готов, готов он ринуться в бой,
пойти с нами, за нас!
Слышишь, как воет он песни свои?
Страшно оглашается тишина,
а струна у него (и правда) одна.
Одной струны хватит, когда она - тетива,
а правда и есть одна.
Окунет он стрелы свои туда,
под сердце,
напьются, черные, жижи вдвое и втрое злей
всякой лернейской пакости.
Не звериной, не гадской природы добудет яд,
но человечьей: слезы, слизь, кровь
желчи обоих видов
на медленном, тусклом огне страдания,
в теле - увечном, калеченном теле,
в чуть не взорвавшемся атеноре
дивной силы составят смеси.
Любовь, перекипев,
снабжает любовника невиданными возможностями.
Филоктет
Мне бы:
там быть, в толчее, когда не видно,
кто стреляет. Я не тот дарданец,
хилый, робкий, может быть случайно
тетивой расшевеливший Клио.
Я пробил бы запоны, одежды,
бело-тело я достиг бы верной
стрелкой. Мне Париса, Менелая
различать не позволяет ревность:
гнев мой прав и крут, грозит обоим.
Я пойду, покончив с Илионом,
на своих. Я за Елену.
Одиссей (перебивает)
Только
победим - и ты ее получишь...
Хор (на разные голоса)
Полыхает кремль, пО ветру зола
теплая летит, ну а смерть уже
за иные, брат, принялась дела -
за усобицу меж ее мужей.
Мы пока рукам воли не даем,
за движеньем рук ближнего следим,
ото всякого нож под сердце ждем,
отвернется - в спину его своим.
Похоть нудит вас повторять войну,
меж своих искать, находить врага,
видишь, кто стоит, лежит на кону?
Неужели жизнь так недорога?
Мы с другой добычей, с прибытком мы,
есть чего терять, подсобрали на
черный день, не надо нам кутерьмы.
Вместо золота ее хочешь? На!
ЭПОД
Под Трою нас собиралась
людей разношерстых рать.
Тот ради славы шел,
пограбить шел другой,
тот побоялся, трус,
Атридов гнев навлечь,
кто не платить долги,
кто от жены, детей,
кто за друзьями вслед,
кто от врагов бежал,
кто от тоски жилой
войной себя развлечь.
И, может, Менелай
здесь не по тем делам.
Ты за нее у нас
единственный боец.
Филоктет пытается осознать открывающиеся перед ним перспективы.
Филоктет
Вы ушли, меня оставив,
были цели ваши святы,
руки быстры, ноги мощны,
вы ушли вернуть Елену.
Мне ли злобиться на участь,
если узница страдает,
если я обузой стану,
отдалю ей день свободы?
Вы предательством не сыты:
предали войну святую,
ее цели роковые.
В бесполезных годах, сечах
месть ослабла, месть не стала
даже памятью докучной,
совестливой жгучей мукой.
Нет ее в сердцах холодных.
Корифей
Филоктет один остался
в твердых мыслях неподвижен,
в море бедствий не колеблем,
верен клятвам непременным,
полон трепетной любовью.
Он - надежда, он - спасенье
пленнице Елене милой.
Филоктет
Я приду к тебе, Елена,
я расторгну узы плена,
я один - мне и награда,
неделима и бесспорна,
мне, Елена, твое тело,
твоя душенька нагая.
(П
однимается с места и начинает лихорадочно собирать вещи.
)
Корифей
Нужен, нужен союзному войску
хоть один, кто цели войны,
обозначенные на наших знаменах,
воспринимает всерьез,
кто скучен и прав в своем геройстве,
ничего не понимает в мироустройстве,
в сваре нашей еще различает, кто черн, кто бел.
Так и надо, -
не все мы, значит, цель для его смертоносных стрел.
Хор (на разные голоса)
Что же он так глуп,
что ж поддался нам?
Обманули? Нет:
по своим делам
он спешит, войну
понимает как
личный долг, корысть -
он спешит на брак.
Ох, удачлив князь,
не ему пропасть:
беды все изжил,
и в остатке часть
лучшая. Когда
боги стелют путь
скатертью к честям, -
и не отдохнуть,
только успевай
подбирать, хватать.
Стоило за день
этакий страдать,
рвать зубами плоть,
проклинать богов:
вот - Елену взял,