Итак, новый этап в творчестве Патнэма (начало которого можно условно отнести к 1976 г.) связан с серьезным пересмотром им своего понимания реализма. Реализм перестает быть для него в некотором смысле "монолитной" позицией. Патнэм стремится отмежеваться от "метафизического реализма", в основе которого лежит корреспондентная теория истины и который, по мнению Патнэма, повинен в создании неразрешимых философских проблем. Свой новый взгляд на реализм Патнэм формулирует в виде концепции внутреннего реализма, которая призвана преодолеть противопоставление объективной и субъективной трактовок истины и освободить референцию и истину от их таинственности и непостижимости.
Хотя на этом этапе выполнение негативной задачи (критики метафизического реализма и релятивизма) играет преобладающую роль, Патнэм закладывает фундамент своего нового видения проблемы реализма. Теперь реализм для него связан не просто с признанием существования объективного и независимого от сознания мира. В картину, изображающую отношение между сознанием и миром, вносится акцент на активную роль сознания, вырабатывающего различные концептуализации мира и тем самым участвующего в создании мира.
Сделав шаг к такой трактовке реализма, Патнэм подготовил и следующий шаг в этом направлении – к рассмотрению конструирования эмпирического мира человеческим сознанием. В результате проблема сознания перемещается в центр размышлений Патнэма о реализме. И хотя философия сознания всегда составляла важное направление в творчестве Патнэма, теперь она оказывается для него напрямую связанной с проблемой реализма. О том, как произошел этот сдвиг в проблемном поле размышлений Патнэма о реализме, речь пойдет в следующей главе.
Глава III "Естественный реализм" Х.Патнэма и проблема восприятия
1. "Реализм с человеческим лицом"
В этой заключительной главе мы очень кратко расскажем о третьем периоде в творчестве Патнэма, начало которого, видимо, следует отнести к 1993-1994 годам. Выступая с Дьюевскими лекциями в марте 1994 года, Патнэм выдвигает концепцию реализма, кардинально отличающуюся от его прежних позиций. Однако прежде уместно сказать несколько слов о том, что этому предшествовало.
В течение десятилетия после выхода книги "Разум, истина и история" Патнэм главным образом занимался дальнейшей разработкой и защитой своей концепции внутреннего реализма. Он отвечал на критику, разъяснял, уточнял и переформулировал основные положения своей концепции [144], находил все новые аргументы в ее поддержку. В это время вышли четыре его новых книги "Многоликость реализма" (1987), "Репрезентация и реальность" (1989), "Реализм с человеческим лицом" (1990) и "Обновление философии" (1992). Вместе с тем в это время в философских воззрениях Патнэма наметились важные изменения, которые во многом обусловили новый "поворот" в его понимании проблемы реализма.
Во-первых, Патнэм все в большей степени осознает глобальный характер проблемы реализма, которая вырастает в его глазах в "одну гигантскую антиномию разума". Метафизический реализм, в котором изначально заложено стремление дать описание "с позиции Бога" и который, согласно Патнэму, является господствующей философской позицией в современной аналитической философии, становится ответственным за множество неразрешимых проблем, парадоксов, дилемм в самых разнообразных областях знания.
В качестве примера можно упомянуть объяснение Патнэмом причины возникновения семантических антиномий и, в частности, парадокса лжеца. Как известно, анализ предпосылок, на которых основан этот парадокс, привел Тарского к отказу от использования "семантически замкнутых языков" (то есть языков, содержащих предикат "истинный", применяемый к их собственным предложениям) и к разработке идеи "метаязыка". По мнению Патнэма, главным в решении Тарского является осознание того, что не существует универсального и единого понятия истины, применимого ко всем языкам. Не случайно поэтому Тарский строит иерархию языков, в которой каждый последующий язык является метаязыком по отношению к предыдущему. Согласно Патнэму, это решение несет в себе сильный элемент парадоксальности. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно задаться вопросом: на каком языке мы формулируем утверждение о существовании иерархии языков и делаем обобщения типа "Каждый язык L имеет метаязык ML"? Конечно, отмечает Патнэм, если вы строите иерархию языков, а я делаю обобщения обо всей иерархии, но высказываю их на языке, который не принадлежит к этой иерархии, то никакого парадокса не возникает. Однако парадокса невозможно избежать, если мы попытаемся построить иерархию всех возможных языков, включая и язык, на котором делаются утверждения обо всей иерархии. Это означает, что, как в квантовой механике существует разрыв между наблюдателем и системой, над которой производятся наблюдения, так и в логической семантике существует разрыв между языком наблюдателя и совокупностью языков, о которых наблюдатель делает обобщения. И в том, и в другом случае парадокс возникает лишь тогда, когда мы пытаемся (пусть в идеале) занять позицию, с которой мы могли бы «обозревать наблюдателей, как если бы ими были не мы сами, как если бы мы были, так сказать, вне нашей собственной "оболочки"» [145].
144
[144] Некоторые из внесенных Патнэмом уточнений были довольно существенными. В частности, он отказывается от понятия идеальных эпистемических условий при определении истины и делает еще один серьезный шаг в сторону верификационизма Даммита. Так, в книге "Репрезентация и реальность" он определяет предикат "быть истинным" как "быть верифицированным в достаточной мере, чтобы гарантировать принятие предложения как истинного при достаточно хороших эпистемических условиях". Во избежание обвинений в антиреализме, Патнэм подчеркивает, что это определение позволяет избежать сведения истинности предложения к степени его подтверждения и не ограничивает совокупность истинных высказываний сферой актуального человеческого опыта. Однако в отличие от "идеальных" "достаточно хорошие" эпистемические условия уже не имеют однозначной трактовки.