Интеллектуальная система как система, стремящаяся к идеалу, совершенству, т.е. воображаемому состоянию или качеству, и характеризуемая интеллигентностью, что значит критичностью и самостоятельностью мышления, переносит на продукт интеллекта свои научные качества, т.е. стремление к правде, этико-моральные функции, т.е. стремление к добру, свои эстетические функции, т.е. стремление к красоте. Отсюда творческое, героическое настроение, состояние расслабления или вдохновения, отсюда жертвенность, мудрость и цивилизованность интеллекта.
Все три указанные формы антиномий, составляющие проблему организации «сбыта» интеллектуальных продуктов, могут быть поняты в рамках единства антиномии [32] как их динамическое взаимодействие, где парадокс творчества интеллекта и потребителя (первая антиномия), опережение рефлексии в создании интеллектуального продукта, еще не являющегося товаром (вторая антиномия), и, наконец, появление на рынке товаров продукта интеллекта как товара, воспринимаемого по его стоимости и представляемого самим интеллектом уже как его экскремент (третья антиномия), есть не что иное, как взаимопроникающие сущности сбыта интеллектуального продукта. И только в этом смысле можно утверждать, что наука на рынке товарной продукции никому не нужна, потому что товарный рынок потребляет не продукты интеллекта, а экскременты науки как овеществленного интеллекта.
Для творца интеллекта созданный им продукт дорог как миф, т.е. форма освоения мира, обобщающая в продукте множественные конкретности интеллектуальной жизни вообще. А. Ф. Лосеву дорого стоило напечатание своих книг 20-х годов. Ведь он вынужден был молчать 23 года, работая в «стол», но преподавать не переставал (А. Ф. Лосев и культура ХХ века. М.: Наука, 1991).
Таким образом, мы убеждаемся, что продукт интеллектуального труда, не востребованный даже в течение длительного времени, не теряет своей ценности по существу. Опережая свое время, он остается «молодым».
Только в условиях обостренной конкурентной борьбы на товарно-денежном рынке, где оперируют крупной прибылью, или в условиях инфляции, когда необходимо надежно вложить деньги, появляется стремление оперативно потреблять интеллектуальный продукт, так как потребитель интуитивно понимает, что финансово-экономические отношения, характеризуемые мерой выживания [59], эффективно могут быть рассчитаны, т.е. с опережением, носителями интеллекта и создателями интеллектуального продукта.
Интеллектуальный продукт, как и товар, как бумажные и золотые деньги, не может быть создан из ничего. Скорее всего, золото и интеллектуальный продукт, а не бумажные деньги и товар, сравнимы между собой по равномощности. Почему? Да потому, что они не теряют ценности во времени своего оборота, являются приданым в значимости характеристики личности. Значимость такого приданого общеизвестна в истории Русского государства. Она, например, выражалась в борьбе интеллектуалов-нестяжателей типа Нила Сорского и сторонников Иосифа Волоцкого. Разве интеллектуальный продукт Георга Эберса, как египтолога, в форме его экскремента — романа «Уарда» не представляет собой товар в денежном выражении? Ведь это произведение переиздается на различных языках и пользуется спросом у поколений. А «Три мушкетера» А. Дюма! Список может быть продолжен. Такой эквивалент интеллектуального продукта в полном смысле есть золото.