— Ну, вы загнули. — Хмыкнул Евгений нерешительно. Арсений похлопал его по плечу.
— Пойдемте, — сказал он, — немного осталось. В тепле и поговорим.
С узкой улочки вывернули в какие-то совсем уж нелепые серости, затем нырнули в черноту, да такую, что хоть глаз выколи. Евгений услышал скрип двери, лицо обдало теплым воздухом, а потом показались впереди неяркие, мутные огоньки.
Евгений сощурился. Огоньки обернулись свечами, вставленными в канделябры вдоль стен. Стены были каменные, поблескивающие от редкой влаги. Словно в средневековье угодили.
— Куда это мы? — спросил Евгений. До ушей донеслась тихая музыка, словно бы различил он какие-то голоса, но, может быть, показалось.
Арсений ничего не ответил. Спустя минуту они вышли в широкое помещение. Вместо ламп по-старомодному горели свечи. Всюду стояли столики, сидели люди. Евгений увидел барную стойку, за которой человек в широкой черной рубашке разливал по бокалам вино. Воздух был пропитан странным сладковатым запахом, от которого едва ощутимо резало ноздри.
— Пойдем, — сказал Арсений, аккуратно подхватил Евгения под локоть и повел между столиков куда-то в уголок, где по каменной стене ползали извивающиеся тени.
— Что это за заведение?
— Это трактир. Для манекенов.
Острым носком сапога Арсений отодвинул стул и уселся, вольно раскинув руки и положив локти на стол. Видно было, что здесь он не в первый раз.
— Да вы присаживайтесь, не стесняйтесь, — сказал Арсений.
Евгению сделалось неловко. Он осмотрелся внимательней. Столиков было не так уж и много, большинство из них пустовало, те, которые были заняты людьми, словно скрывались в тени, укутавшись вуалью полумрака, царившего в трактире. А люди за столиками не двигались. Большинство из них сидели в странных позах — кто откинулся на стуле, раскинув в стороны руки, словно марионетка на ниточках; кто склонился над столом, выгнув спину; иные сидели неподвижно, выпрямившись, положив руки на колени ладонями вниз, высоко задрав носы, смотрели в неизвестность стеклянными глазами, в которых отражались свечи; другие же, наоборот, скорчились на стульях, словно старались уместить свое тело на узком сиденье, обхватив колени руками, прижав локти к бокам. Людей Евгений насчитал чуть больше десятка. Из них двигались двое — старики с белой щетиной на костлявых подбородках и проплешинами на затылках, они были похожи словно близнецы. Старики сидели неподалеку, разглядывали неподвижного человека, у которого как раз и был стеклянный взгляд и, казалось, негнущаяся спина. Старики пили из больших стеклянных бокалов пенное пиво и о чем-то вполголоса разговаривали. В трактире царила непривычная для подобных заведений тишина.
— Присаживайтесь, присаживайтесь! — Арсений взял клюку и ловко отодвинул ею стул, приглашая, — в ногах правды нет. И настоялись вы сегодня за день-то.
— Что, правда, то правда.
Евгений аккуратно присел. Закололо в спине. Снова пришла боль, начала растекаться от затылка по позвоночнику. Непроизвольно задрожало левое веко.
— Ничего не помогает лучше, чем хвойная мазь, — сказал Арсений со знанием дела, — и от болей в позвоночнике, и от мышечных спазмов, от судорог, от паховых болей, от болей в пятках, от болей в ладонях, от височных болей, от колющих болей внизу живота, когда кажется, что вы проглотили бутылочные осколки, и даже от болей в носу, если равномерно нанести. Попробуйте, вам станет легче. Евгений кивнул.
— Может быть, продолжим разговор? — спросил он, — вы, кажется, что-то говорили о моем даре манекена. Время позднее, я надолго не могу…
— Пива? — поинтересовался Арсений.
Полумрак вблизи Евгения зашевелился, из него возник узколицый серый человек с блокнотиком в одной руке, ручкой в другой, и замер в услужливо-терпеливой позе. Евгений развел руками:
— К сожалению не взял…
— Деньги не проблема. Я угощаю, — щедро отозвался Арсений.
— По случаю?
— По случаю нашей с вами встречи. Этакие таланты на дороге не валяются. Этакие таланты, они как жемчужины, одна на сотню раковин. А знаете, как добывают жемчужины?
— За ними ныряют? — неуверенно произнес Евгений.
— Вот именно. Специально обученные ныряльщики целый день ныряют за раковинами. Целый день! А то и ночь. Только представьте себе. В воду и обратно. На глубину и на поверхность. А вода, наверняка, не всегда теплая. И соленая. К вечеру, думаю, кожа у ныряльщиков начинает шелушиться от ветра и соли, возникают микротравмы, каждая трещинка на коже у них начинает болеть, и тут уж, поверьте мне, никакая хвойная мазь не поможет. — Арсений утвердительно ткнул пальцем в сторону Евгения. Ноготь у него был длинный и не очень чистый, — вот на такие муки и жертвы идут ныряльщики, а зачастую их хозяева, чтобы из сотен раковин извлечь одну-единственную жемчужину. А мне, о, чудо, удалось без всяких жертв и лишений наткнуться на истинный талант. На талантище, я бы даже сказал. Так что позвольте, нет, я настаиваю, угостить вас бокалом хорошего пива. И не вздумайте отказаться. Обижусь.