Командир должен был забрать у меня управление на высоте принятия решения (шестьдесят метров) — в таких условиях посадка не дозволялась не только мне, зелёному, но и опытному второму пилоту. Однако, стоило открыться полосе (это произошло лишь на мгновение раньше, чем самолёт достиг ВПР), как я услышал в наушниках голос Валерия Анатольевича:
— Денис, продолжаешь пилотировать. Не волнуйся!
— Решение? — ножом прозвучала сакральная фраза штурмана.
— Са-адимся! — последовал спокойный ответ командира.
Естественно, я заволновался, и стрелки начали расползаться — обычная ошибка неопытного пилота, когда он перед самой посадкой вдруг отвлекается на поиски земли. Этому ещё мне предстояло научиться — даже отвлекшись от приборов, мышечной памятью и твёрдой хваткой продолжать вести самолёт по прежней траектории. Валерий Анатольевич тут же парой движений штурвалом вернул самолёт в нужное русло.
— Продолжай сам, — слышу его голос в наушниках.
Я вцепился в штурвал, вспомнив наставление отцов-командиров, без которых не обходился каждый наш послеполётный разбор в «Надежде»: «Этой машине важно не мешать! Собери стрелки в кучу, стриммируй, доведи её до полосы, не разбалтывай — она сама сядет!»
В абсолютном безветрии наш 85395 приближается к полосе. Светящиеся в белёсой мгле боковые огни трапецией уходят вперёд и тут же теряются. Туман-туманище!
— Торец, пятнадцать! — звучит голос штурмана.
Я держу штурвал, не позволяя себе даже дышать — так хорошо я, пожалуй, ещё ни разу к полосе не подходил! И мне не хочется нечаянным вздохом сбить самолёт с траектории.
Лишь бы не забыть дать команду на установку малого газа!
Боковым зрением вижу, как командир демонстративно убрал руки со штурвала вверх… Валерий Анатольевич уверен, что из такого идеального положения самолёт я посажу.
Миг паники — как бы не подвести! Заставляю себя быть спокойным.
— Десять метров! Шесть! — штурман продолжает отсчёт высоты по радиовысотомеру.
— Малый газ! — чуть ли не кричу я заветную команду.
Руды, повинуясь руке бортинженера, уходят назад, я замираю со штурвалом в руках, а ладони командира парят в воздухе… 12
Колёса основных стоек нашли землю, зашуршали и мягко-мягко потащили остальной лайнер за собой. Я в экстазе!
— Интерцепторы, реверс! — командует Валерий Анатольевич. — Торможу!
«Этой машине важно не мешать! Доведи её до полосы как следует — и она сама сядет!» У меня не было сомнений в правдивости этой фразы, но когда я это вдруг сделал сам, да ещё и в таких неподходящих для посадки вторым пилотом условиях…
— Денис, ты сам посадил. Ты же видел — я руки со штурвала убрал.
Я видел. Но я… не верю! Как? Мне это удалось сделать, в такую погоду, и при этом ? красиво
Полтора часа стоянки. Два с небольшим часа полёта обратно. Мы вернулись в Норильск, где на ВПР управление, соблюдая инструкцию, Валерий Анатольевич забрал. Ровно сутки, пока мы отдыхали в «Надежде», я ходил павлином от осознания собственных успехов… В следующем полёте я попытался повторить своё достижение, но взял штурвал «на себя» излишне рано — машина подвзмыла, я попытался тут же вернуть её назад, отдачей штурвала больше, чем надо… И тут же почувствовал, как управление забрали уверенные руки командира. Пара точных движений — отклонение исправлено, и самолёт опустился на стойки шасси. Мне оставалось лишь мягко придерживаться за «рога», запоминая, как командир делает. это
И снова возвращение из рейса. Снова ставшая уютным домом гостиница «Надежда», разогретые касалетки, боевые «сто грамм». Разбор полётов — основа обучения молодёжи!
Вдоволь «налетавшись» на разборе, экипаж разбредался по койкам. В «нумерах», к слову, жили по двое, а то и по трое — немыслимо было предположить, что в будущем каждому пилоту будет положен собственный номер.
Я ложился в скрипящую железной сеткой кровать и, обмозговывая состоявшийся полёт, пытался заснуть под сокрушавший стены «отеля» богатырский храп командира Ту-134 Виктора Свиридова. Его старались селить в номере одного, чтобы спасти хотя бы одного коллегу от гарантированной бессонницы, но даже несколько стенок порой не спасали.