По окончании каждого предложения он надолго прикладывался к огромной квадратной бутылке виски и на глазах хмелел.
– А станет это… Заир… – Рог почесал затылок, собираясь с мыслями. – Ну, бабу-то…
Грибанов схватился со смеху за живот. Лицо посинело, а на шее вздулись огромные вены:
– Он… Ой! Он, может? или нет, но я же ска… сказал. Вы ее возбуждающими колесами напичкайте… Возможно, Заир сегодня последний день живет… Она ему все гениталии поотрывает…
– Слушай, а не рано ли ты на всю катушку делами заправлять вздумал? – осторожно спросил Рог. – Ведь из Франции еще нет никаких вестей.
– В Париже его уже встретили и, поверь, скоро отзвонятся, – брызгая слюной, заверил Гриб. – Наш олигарх если не покинул этот мир, то наверняка уже в тюрьме.
Рог понимал: у новоиспеченного шефа обыкновенный нервный срыв, состояние аффекта и сильное алкогольное опьянение, но, как мог, подыгрывал ему. Вдруг действительно все получится? С Грибом надо быть теперь вежливей. Ведь в случае благоприятного исхода дел он будет новым хозяином.
Вскоре несчастного Хохла поволокли вниз, где садовники хранили свои инструменты, а в рот Зинке накачанные до безобразия быки стали засовывать обыкновенный цитрамон.
Грибанов успокоился так же резко, как и вошел в безумие. Он попросту плюхнулся на диван и, повалившись на бок, через минуту захрапел.
– Даю руку на отсечение, завтра ничего помнить не будет, – устало поднявшись со своего места, проговорил Рог, брезгливо окинув взглядом Зинкины прелести, и направился проверять посты.
Уже при подъезде к аэродрому Лече Истрапилова не только успели переодеть в специально прихваченное для такого случая снаряжение, но и дали кличку, говоря профессиональным языком, «оперативный псевдоним», который, по своему обыкновению, отныне должен был стать его позывным. В этом, как всегда, всех превзошел Дрон, задав обыкновенный вопрос:
– Стропа, тебе одежонка не жмет? Все-таки на глазок заказывали.
– А почему Стропа? – удивился Джин.
– Фамилия у него Истрапилов, соответственно, и погоняло больше подходит от элемента парашюта, – пояснил Дрон.
– Стропа – это женский! – неожиданно возмутился Лече. Однако на это уже никто не обратил внимания. Поэтому, когда ранним утром сходили с трапа самолета, Лече безо всяких отзывался на новое имя.
Шел нудный мелкий дождь. Пожелтевшие листья, срываемые с деревьев ветром, проделав короткие гимнастические кульбиты, прилипали к мокрому асфальту.
Филиппов пошарил взглядом по бетонке. Кроме микроавтобуса «Форд», с завидным постоянством встречающего после каждого возвращения группу, машин не было. Как правило, одновременно с открытием рампы или боковой двери самолета на взлетку выруливала «Волга» генерала Родимова. Невысокого роста, остроносый подвижный генерал, не отличавшийся особыми габаритами, а даже напротив, лично встречал своих офицеров и прапорщиков, принимал доклад от командира группы. Филиппов, в свою очередь, рассказывал то, что нельзя было доверить даже самым современным средствам засекреченной аппаратуры связи.
«Не хочет пока светиться перед Истрапиловым», – сделал вывод Антон, покосившись на новенького. В камуфлированной форме, разгрузочном жилете такой же расцветки, с огромным пятнистым рюкзаком за спиной, невысокий чеченец со строгим взглядом и орлиным носом с интересом осматривал прилегающую к аэродрому местность.
– Стропа, – негромко позвал его Антон.
– Старший лейтенант Истрапилов по вашему…
– Значит, на будущее, звание, фамилию, а тем более показывать своим видом, что среди вас я главный, ты должен оставить в своей милиции. Понял?
– Так точно! – Лече вытянулся по стойке «смирно».
– Вижу, ничего ты не понял. – Антон поискал взглядом Дрона. Капитан помогал Джину и Шаману стащить ящик со спецсредствами с борта на землю. – Вот смотри. Дрон!
Дорофеев снял с головы косынку, вытер со лба пот и не спеша подошел к Антону.
– Я весь во внимании, командир. – При этом он бесцеремонно расстегивал свой бронежилет с явным намерением забросить его в микроавтобус.
– Видишь, со стороны никто не поймет, кто я такой, – назидательно проговорил Антон. – Но это за пределами учебного центра. Там как раз все наоборот.
– Что, Стропа, новобранцем себя почувствовал? – съязвил Дрон.
– Сейчас на трое суток в медроту. Сдашь анализы, кардиограмму, УЗИ, в общем, весь комплекс мероприятий, – глядя на новоиспеченного разведчика-диверсанта, заговорил Антон.
– Яйцо удалят, – как бы между прочим добавил Дрон.
У Антона отвисла челюсть. В ожидании очередного подвоха со стороны весельчака группы он сделал вид, будто следит за тем, как на рулежку выползает старенький «Ил».
– Какое яйцо? – Лицо Истрапилова вытянулось от удивления.
– Да ты не бойся. – Василий наконец справился с бронежилетом и бросил его на бетон. – У нас, кто в спецназе ГРУ служит, у всех по одному.
– Зачем?! – Глаза чеченца округлились.
– Чтобы в два раза меньше на заданиях о бабах думал. Это мешает воевать. Но ты не волнуйся, и с одним дети рождаются. Только, – Дрон сокрушенно вздохнул, – очень маленького роста, – и, вытянув руку на уровне пояса, показал какие. – Кроме этого, при прыжке с парашютом проблем меньше, да и если двинет кто ногой…
– Э-э, – Стропа отступил от Дрона на шаг и медленно покачал головой. – Я не дам резать!
– Джин с Шаманом тоже сопротивлялись, – Дрон посмотрел на едва сдерживающего смех Филиппова, – так же, командир?
– Ладно, Дрон, хватит. – Антон похлопал Стропу по плечу. – Ты этого болтуна меньше слушай. Но иногда принимай некоторые вещи во внимание. Диверсант как клоун. Должен все уметь. Шутить и врать, подобно Василию, тоже.
– Фу! – Стропа присел на корточки, поставив между ног автомат, и вытер со лба выступившие капли пота. – Я чуть не умер. Бежать хотел. Только в Москве никогда не был. Смотрю, кругом лес один. Думаю, где дома?
– Аэродром далеко от столицы. – Антон развернулся. Шаман, Шах и Джин наконец установили ящик в салон «Форда». – По местам!
Через КПП учебного центра микроавтобус проехал поздно ночью и свернул не к штабу, а к общежитию.
– Здесь тоже шефа нет? – удивленный таким оборотом дел, спросил водителя Антон.
– Знаю только, что в управлении экстремалка. Кстати, был в новом здании? – Сидевший за рулем прапорщик с интересом посмотрел на профиль Антона, но мысли подполковника были заняты уже другим.
Экстренное совещание в два часа ночи, переданный через водителя приказ не покидать пределов учебного центра наводили на мысль, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
Стропу поразили апартаменты, отстроенные в течение лета вместо старого общежития. В каждой комнате, рассчитанной на двух человек, рабочие столы, компьютер, телевизор, душевые и туалет. Небольшой шкафчик с классической литературой, настольные игры. Однако он совсем потерял дар речи, увидев нарды.
– Зря радуешься, – едва заметно улыбнулся Шаман, который поселился вместе с ним. – Этим не придется пользоваться. В лучшем случае ты после занятий доползешь до койки, чтобы ночью при неожиданно вспыхнувшем свете ответить на пару десятков глупых вопросов, а перед рассветом снова, как сайгак, попрешь на занятия.
Гриб не помнил сути сна. Однако его окончание представилось ему словно наяву. Вернее, Олег Дмитриевич посчитал реальностью, что, проносясь через мост какой-то горной реки, спасаясь от чего-то страшного, наводящего леденящий ужас, он неожиданно не справляется с управлением и летит вместе с машиной в бурлящий поток, в последний момент вывалившись из салона через распахнувшуюся дверцу. Ледяная вода обжигает тело, втягивается в нос, не давая дышать, одежда тяжелеет и тянет ко дну. В ужасе он открыл глаза. Сон продолжался. Он почти захлебнулся.
– Довольно с него, – раздался до боли знакомый голос с характерным кавказским акцентом. – Пусть отдышится.