— Да, да, — откликнулся он. — Сейчас, сейчас...
...Потом они спустились в распадок. Уже темнело, стал виден костер — подвижный с краев сгусток розового тумана. Чем ровнее и мягче стлалась под ноги земля, тем легче, послушнее становилось тело, а в душе прибывало какого-то доброго, теплого грузу. Очень было счастливо, спокойно идти и махать руками, нести полный мешок образцов, приближаться к костру и компоту.
...Возле костра топтались олени. Сидел геофизик Валерий и разбирал свои образцы.
— О, — сказал он, — а мы сейчас только пришли.
— Вы в дождь где были? — спросила Симочка.
— Только на хребет поднялись, тут он и пошел. Весь день мы в мокром естестве обретались. А вы?
— Мы тоже на хребте, — сказала Симочка и посмотрела на Тихонцева.
— Все в мокром естестве, — сказал он. — Что же ты думаешь, только вы одни?
Чукин еще не возвратился из маршрута. Все развесили сушиться портянки, но компота не трогали, и было не весело у костра и тревожнее с каждой минутой, хотя не пришел только один человек и, скоро, наверно, придет, хотя все устали и сделали что могли в этот день, и завтра будет такой же нелегкий день, и послезавтра...
— Надо идти искать Чукина, — сказал вдруг Валерий.
— Да брось ты, — возразил Тихонцев. — Что ему сделается?
— Нет, уж поздно. Что-нибудь с ним случилось. Сегодня мокро, очень опасно ходить по горам... — Валерий быстро поднялся и шагнул было в темь, но тявкнули разом собаки, чиркнули камни под чьей-то ногой — и появился Чукин, большой, с мешком за плечами. Лицо его было темнее, чем всегда; он заговорил тихо, умиротворенно, как говорят очень уставшие люди:
— Я нашел контакт лавовых потоков с гранитами. Нигде не описанный случай. Страшно интересно. Часа три полз на животе к этим лавовым потокам. Удивительно интересный случай, находка для петрографа... Как там, компотик остался?
— Остался, конечно, — сказали все хором.
...Костер догорел помаленьку. Все стихли, залезли в палатки, в мешки. Только Тихонцев остался сидеть у костра, глядел на уголья и вдруг запел. Он много раз слышал, как поют эту песню геологи, но никогда прежде не пел ее сам.
Ему казалось, он слышит, как шелестят бегущие реки, как проходит время, дыша в лицо пепельно-багровым, летучим жаром костра. Он думал о жизни и чувствовал в себе эту жизнь, и был полон и счастлив ею.
Фиорд Одьба
Владику повезло этим летом. Родители взяли его с собой в экспедицию. Они каждое лето ездили то в Карелию, то на Байкал, а теперь вот на Ангару. Прежде Владик оставался в Ленинграде с братом Ромкой. Но последний год Ромка считался стилягой. Он не носил шапку до декабря. На голове у него топорщилась поросль коротких волос, похожих на петушиный гребень. У его друзей были такие же гребни. Все они зачем-то подолгу стояли у кино «Октябрь» или у «Хроники», громко болтали, глядели на прохожих, непрерывно курили и плевали прямо на тротуар. Оставить Владика вдвоем с Ромкой на все лето родители не решились. Он поехал вместе с ними в Братск.
Весь седьмой «б» завидовал Владику. Побывать в Братске, увидеть Ангару, порог Падун, Братскую ГЭС — о том счастье никто в классе даже не мечтал. Оно выпало Владику Стариченко...
Владик не сомневался, что увидит все сразу, как только приедет, — и Ангару и стройку. Но на станции Братск-1 виднелся лишь недостроенный деревянный вокзальчик; по дороге, белесой от пыли, шла машина, обычная водовозка. Перед ней пушились водяные усы, и белая дорога становилась от воды коричневой.
— О-о-ой, — сказал Владик, огорченно растягивая слова, — смот-рите, полив-ает. Совсем, как на Невском...
— Ну, положим, не совсем, — возразил отец и развел руками. — Вот это место, — добавил он, — где мы сейчас стоим, будет затоплено Братским морем. И дорога, и вокзал; вон, видишь, его начали строить, да так и бросили. Все равно сносить. Зачем, спрашивается, было начинать?
Владик поглядел внимательно на вокзал, на дорогу, на дом, на сосны, попытался представить вместо них Братское море — и не смог.
Подошел маленький юркий автобус. Шофер вытолкнул длинной рукояткой переднюю дверку, все быстро забрались и поехали. Владику было тесно и жарко, ничего не видно в окнах из-за спин и корзинок. Но вдруг показалась летящая синяя стрела на белом большом щите и надпись: «Братская ГЭС». Стрела летела навстречу автобусу. Она скользнула мимо и скрылась.