Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

[Возвращение Сиавуша из Забулистана]

Гонцы Кей-Кавусу спешат принести
Отрадные вести: царевич в пути.
Приказано Тусу и Гиву скакать,
Навстречу с литаврами вывести рать.
Вот к царскому замку идут удальцы,
³¹⁸⁰ К властителю сына ведут удальцы.
«Дорогу! Дорогу!» — глашатай кричит;[123]
И путь им широкий к престолу открыт.
Курильницы благоуханье струят,
Склонившись, вокруг царедворцы стоят,
К царевичу юному взор приковав;
Он — строен, как тополь, могуч, величав.
И все восхищаются юным вождём;
Алмазы и золото льются дождём.
Как только увидел царевич отца
³¹⁹⁰ На царском престоле, в сияньи венца,[124]
К престолу припал он и долго лежал
Ничком, словно тайну земле поверял.
Поднявшись, к Кавусу приблизился сын,
И ласково обнял его властелин.
С собой усадив на сапфировый трон,[125]
О славном Ростеме расспрашивал он.
Восторженно имя Йездана твердя,
Очей не сводил с молодого вождя;
Дивился осанке, величью, уму,
³²⁰⁰ Всесветную славу пророчил ему.
Его добродетель и мудрость познав,
Был счастлив и горд повелитель держав.
На землю упав, к ней приникнув лицом,
Он душу свою изливал пред Творцом,
Взывая: «О Ты, Кто воздвиг небеса,
Кем созданы разум, любовь и краса —
Все лучшее в мире! Тебе возношу
Моленья — о счастьи для сына прошу».
С дарами пришли к властелину страны
³²¹⁰ Ирана мужи. Ликованья полны,
Глядят на юнца, восхваляют его,
И славят, и благословляют его.
Пред ним, по веленью владыки земли,
Иранские воины строем прошли.
Украшены пышно палаты и сад,
Несчётные гости на праздник спешат.
Звенит сладкозвучного руда струна,
Повсюду веселье и реки вина.
Такой был устроен властителем пир,
³²²⁰ Какого дотоле не видывал мир.
Семь дней веселились: властитель страны
Затем повелел из державной казны
Дары для любимого сына достать.
Здесь перстень, и шлем, и престол, и печать,
Арабские кони, оружье, броня,[126]
Седло боевое, щитки для коня,
Динары, дирхемы в сумах расписных,
Алмазы, парча и немало иных
Сокровищ заветных: всё, кроме венца,—
³²³⁰ Затем, что венчать ещё рано юнца.
Столь щедро дарами его наделив,
Надеждой отрадной в нем дух окрылив,
Семь лет он испытывал сына, и тот
Ничем не унизил свой царственный род.
Восьмой наступает — несут, наконец,
Из золота цепь и кушак, и венец.
На шелке — указа блестят письмена;
Так в мире велось у владык издавна.
Достойный величья, достойный венца,
³²⁴⁰ Сын в дар Кухистан получил от отца, —[127]
Так звали обширный тот край искони,
Но Мавераннахром зовут в наши дни[128].

[Смерть матери Сиавуша]

Нежданно беда к Сиавушу пришла,
Любимую матушку смерть унесла.
С престола вскочил он, душой удручён,[129]
Взлетел к небесам раздирающий стон.
Царевич одежды свои разрывал,
Землею посыпав главу, горевал.
В безумном отчаяньи плечи и грудь
³²⁵⁰ Терзал он, себя не жалея, ничуть.
С улыбкой расстались уста, и с огнём
Глаза разлучились; и ночью и днём
Не знал он покоя, стеная, скорбя,
Печалью, постом изнуряя себя.
Так месяц минул; к Сиавушу пришли
Знатнейшие люди иранской земли:
Гив, Тус и Гудерз и другие друзья —[130]
Вождей и воителей славных семья.
Едва Сиавуш на вошедших: взглянул,
³²⁶⁰ Он снова печально и тяжко вздохнул,
Вновь стал безутешно стенать и рыдать,
Печали сердечной дал волю опять.
Увидя томимого жгучей тоской,
Гудерз опечаленный с речью такой
К нему обратился: «Совету внемли,
Царевич, и скорбь от себя отдали.
Ведь каждый умрёт, кто родился на свет,
От смерти спасения смертному нет.
Не плачь, потеряв дорогую свою:
³²⁷⁰ Дано ей блаженствовать вечно в раю...»
Мольбы, увещания длил он дотоль,
Пока не утихла царевича боль.

[Судабе влюбляется в Сиавуша]

Шло время, душой расцветал властелин;
Его утешеньем был доблестный сын.
Однажды сидел, с ним беседуя, шах,
Как вдруг Судабе показалась в дверях.[131]
Едва увидав Сиавуша, она
Любовью внезапно была пронзена.
Томилась и таяла, стала, как нить,
³²⁸⁰ Ты лед над огнем с нею мог бы сравнить.
К царевичу вестника шлет: «От меня
Спеши передать, осторожность храня:
„В гарем заглянул бы к отцу своему,[132]
Никто удивляться не стал бы тому“».
Слуге Сиавуш, возмущен и суров,
Промолвил: «Царице ответ мой таков:
В гарем повелителя я не ходок;
Мне хитрость чужда, ненавистен порок».
Всю ночь пролежала царица без сна,[133]
³²⁹⁰ Наутро к царю поспешила она:
«Вождь рати! — ему говорит Судабе —[134]
Не видело солнце подобных тебе.
И юного мир прославляет царя:
Да здравствует, радость народу даря!
Ему повели навестить поскорей
Супругу твою и твоих дочерей.
Пусть ходит свободно в гарем с этих пор,
Почаще пускай навещает сестер;
Так любят его и тоскуют по нём,
³³⁰⁰ Что льют они слёзы и ночью и днём.
Придет он — склонимся, почёт воздадим.
Дарами и рвеньем ему угодим».
Кавус отвечает: «Нет речи мудрей.
К нему ты добрее чем сто матерей».
И сына призвав, говорит Кей-Кавус:
«От голоса крови, от родственных уз
Не скрыться. Любовь ты вселяешь в сердца,
Таким уж ты создан по воле Творца> [135]
С тобою ведь в близком родстве Судабе —
³³¹⁰ Недаром душой потянулась к тебе.
В гареме ты сможешь сестер повидать,
В царице найдешь благосклонную мать.
Тебя обласкают, почтят от души
Затворницы, их навестить поспеши».
Такие слова говорит властелин.
В тревоге, в смущении слушает сын
И так размышляет, молчанье храня,
Печаль и глухое сомненье гоня:
«Царь, видно, испытывать верность мою
³³²⁰ Задумал — проверить, что в мыслях таю».
Царевич умом был остёр, прозорлив
И знаний исполнен, и красноречив.
Начало такое недобрый конец
Ему предвещало; страшился мудрец,
Что в сеть попадет он к жестокой судьбе —
В гареме погубит его Судабе.
«Властитель державы! — так вымолвил он —
Не ты ль даровал мне и царство и трон?
Повсюду, где солнце с небесных высот
³³³⁰ На землю лучи животворные льёт,
Ты славишься, всех превзошел ты вождей
И мудростью, и добротою своей.
Ты путь укажи мне к мужам-мудрецам,
К прославленным, неустрашимым бойцам:
В науке у них изощрюсь боевой,
В стрельбе, во владеньи копьём, булавой,
В державных делах и в весельи ночном —
Под пение руда, за пенным вином.
А в женских покоях учиться чему?
³³⁴⁰ У жён ли познаний набраться уму?
Но если решенье царя таково —
Пойду я, покорный приказу его».
«О сын мой, будь счастлив! — царь молвит в ответ —
Столп мудрости — так да зовет тебя свет!
Так пламенна речь твоя, так хороша,
Что разум расцвёл, просветлела душа.
Тревожные помыслы прочь отгони,
Да будут светлы твои думы и дни!
Сестёр дорогих навести поскорей,
³³⁵⁰ Их братской любовью и лаской согрей».[136]
И сын отвечает: «Готов я идти,
Чтоб царскую волю твою соблюсти».

123

3181—3182 Дословно:

«Когда он [Сиавуш] прибыл во дворец шаха Кавуса 

Раздался громкий крик (хоруши амäд) и очистили путь (о гошадäнд pax)».

Фирдоуси неоднократно в подобных случаях точно передает ритуал встречи высокого гостя. Сравните, например, прибытие Мехраба в шатер Заля (стр. 177 тома I) и т. п.

124

3190 В подлиннике традиционно: «на троне из слоновой кости, с венцом из блистающих рубинов».

125

3195 В оригинале трон назван бирюзовым (тäхт-е фирузе).

126

3225 Арабские кони — в оригинале äспан-е тази. Выше (стих 3177) то же сочетание переведено как «лихие» кони, в других местах — «борзые» и т. п., что более правильно, но не исключает и верности перевода в данном стихе.

127

3240 Кухистан — дословно «горная страна» в нарицательном смысле слова, но иногда является именем собственным.

128

3242 Мавераннахр — арабское ма вара'ан-нахр, «заречье» (то, что за рекой) — территории, расположенные по правому берегу Аму-Дарьи, т. е. именно «за рекой» (на востоке) для завоевателей арабов, пришедших с запада. Установившееся в Средние века название одной из основных территорий Востока Ирана и Халифата. По существу это еще ираноязычная в раннее Средневековье и тюркоязычная (позднее) территория Средней Азии.

129

3245 В оригинале: «Сиавуш вскочил с престола, словно див» (Сиавош зе гах äндäрамäд чо див).

130

3257 В оригинале упомянуто еще имя Фериборза.

131

3276 Судабе — жена Кавуса, дочь хамаверанского царя (см. прим. 13186 в томе I).

132

3283 Гарем — в оригинале здесь и в ряде других мест стоит иранское слово «шабестан» — ночной покой, опочивальня (от шäб — ночь и ...стан — известный суффикс места) по существу с тем же значением, что и арабское (и общемусульманское) слово «харам», т. е. интимный, запретный для чужих, внутренний покой. Гаремом называлась также часть шатра кочевника, отделенная завесой. Отсюда часто выражение «за завесой» является синонимом гарема. Русское «гарем» воспринимается конечно в более узком и конкретном смысле как женская половина дворца, «сераля» с женами и одалисками под надзором обязательного евнуха.

133

3289 Всю ночь пролежала царица без сна.— В подлиннике:

«На следующий день к вечеру Судабе пошла [к шаху Ирана...]»

134

3291 Вождь рати — в оригинале: «повелитель (государь) войска (шäхриар-е сепäх)».

135

3308 Здесь в переводе пропущен бейт текста Вуллерса, отсутствующий в Калькуттском издании на том основании, что он явно дублирует уже сказанное.  

136

3350 Переводчик опустил следующий у Вуллерса бейт, который отсутствует и в Калькуттском издании.