[Кавус расследует дело о младенцах]
Собрав звездочётов иранской земли,
Которые тайны небес берегли,
Царь ласковым словом приветствовал их.
Затем, рассадив на скамьях золотых,
Рассказывать стал о венчанной жене,
Напомнил о хамаверанской войне,
Дабы прорицателей мудрость могла
3850 Судить справедливо царицы дела.
Затем о младенцах заводит он речь,
Велев мудрецам тайну свято беречь.
Таблицы читая, сидели они,
Трудились не меньше недели они...
Сказали: «Коль чаша отравы полна,
Напрасно ты стал бы искать в ней вина.
Гадали мы чьим-то младенцам чужим —
Не ты и царица родители им.
О тех, что владыка держав породил,
3860 Нетрудно прочесть предсказанья светил.
Но этих не видно ни здесь, на земле,
Ни в небе — их след исчезает во мгле».
Затем рассказали владыке земли
Все то, что узнать о колдунье смогли.
Стеная, взывает к владыке жена,
В слезах, правосудия просит она,
Твердит: «Мне не страшен царя приговор,
Побои, лишенье престола, позор,
Невмочь мне младенцев загубленных кровь
3870 Забыть,— что ни час умираю я вновь!».
«Уймёшься ли, женщина! — царь ей в ответ —
К речам твоим в сердце доверия нет».
И отдал он страже дворцовой приказ:
Собравшись, на поиски выйти тотчас,
Весь город от края до края пройти,
Виновницу зла отыскав, привести.
И стражи бывалые вскоре на след
Напали. Колдунью извлекши на свет,
Схватили и тут же к владыке земли
3880 Насильно злосчастную поволокли.
С ней шах поначалу добром говорил,
Ей жизнь обещал и награды сулил.
Но тем увещаньям она не вняла,
От шаха свершённые скрыла дела.
Не веря, велит он колдунью схватить,
Все средства возможные в дело пустить:
«Солжёт — пусть распилят ее пополам,
Ведь так указуют обычаи нам».
К упрямой колдунье идут с палачом
3890 И ей угрожают петлёй и мечом.
Она же одно повторяет в ответ:
«Вины за собою не ведаю, нет!».
Ни с чем воротились к царю во дворец:
Мол, истину знает один лишь Творец.
Велит Кей-Кавус привести Судабе,
Велит звездочётам при ней, при себе
Поведать, что речь о младенцах — обман,
Что мать их — колдунья, отец — Ахриман.[149]
Ответ у жены и на это готов:
3900 «Правдивых от них не дождёшься ты слов.
Им правду сказать запретил Сиавуш,
Ослушаться князя под силу кому ж?
Кто мог бы тягаться с могучим таким?
Лев ярый, и тот задрожал бы пред ним.
Он восемь десятков слонов бы сразил,
Он Нилу бы силою путь преградил.
В сто тысяч бойцов закалённая рать
В бою от него бы пустилась бежать.
Мне, слабой, его одолеть не дано,
3910 Лишь слёзы кровавые лить суждено.
Кому, кроме князя, их речь угодит?
И кто их другой за неё наградит?
Ты холоден к детям, к их горькой судьбе,
А мне ведь не ближе они, чем тебе.
На зло равнодушно взираешь ты — что ж
В том мире зато от суда не уйдешь!».
И более влаги, чем Нил от лучей
Теряет, царица струит из очей.
Внимая коварной, и царь зарыдал,
3920 С ней вместе младенцев оплакивать стал.
В печали затем проводил он жену;
Все думал он горькую думу одну,
И в поисках истины дальше идти
Решился, чтоб дело к концу привести.
Мобедов столицы владыка созвал
И мудрым мужам обо всём рассказал.
Ответил владыке верховный мобед:[150]
«От мира не скроешь негаданных бед.
Коль истину хочешь раскрыть, государь,
3930 Ты камнем о ковш, размахнувшись, ударь.
Душа твоя тяжким сомненьем полна:
И сын их внушает тебе, и жена,
Властителя хамаверанского дочь;
Тебе отогнать подозренья невмочь.
Когда ты и в ней усомнился, и в нём —
Его иль её испытай ты огнём.
Кто зла не свершил, на костре не сгорит —[151]
Так небо высокое нам говорит».
И вот объявил повелитель, к себе
3940 Призвав Сиавуша и с ним Судабе:
«Покоя не знает мой дух и сейчас,
Не знаю досель, кто виновен из вас.
Одно остается: пусть жаркий костёр
Виновнику вынесет свой приговор».
Ему отвечает на то Судабе:
«Я правды слова говорила тебе,
И мёртворожденных ты видел детей:
Бывало ли в мире злодейство лютей!
В огонь Сиавуша пошли: это он
3950 Свершил преступленье, грехом соблазнён».
Властитель на сына взглянул своего:
«Решенье твоё — вопросил — каково?»
Ответ был: «Доколь от стыда мне гореть!
Мучения ада готов я презреть.
Велишь мне пройти через гору огня,
Пройду я — позор нестерпим для меня».
[Сиавуш невредимым проходит через огонь]
Кавус, изнывая в душевной борьбе,
О сыне скорбит и о злой Судабе:
«Его ли, её ли постигнет позор,
3960 Кто звать меня станет владыкой с тех пор?
Жена — моё сердце, и кровь моя — сын,
Добра не сулит мне исход ни один.
И все же готов я прибегнуть к огню,
Сомненья сей страшной ценой отгоню.
Вождь, мудрости полный, говаривал встарь:
В груди подозренье носящий — не царь...
Везиру погонщиков звать он велит,[152]
Им сто караванов пригнать он велит.
На рыжих верблюдах он множество дров
3970 Доставить велит, непреклонен, суров.
И стали поленья везти без числа.
Всё выше гора поднималась, росла;
Уж издали можно её различить.
Царь дольше неведенья бремя влачить
Не мог. С каждым часом страдая сильней,
Искал он виновника боли своей.
Запомни, о сын мой, правдивую речь:[153]
От женских сетей должно сердце беречь.
Женись, коли честную выбрал жену:
3980 С порочной — изведаешь муку одну...
В степи возвели две горы дровяных,
Народ с содроганьем взирает на них.
Меж теми горами проход неширок,
Там мог бы проехать один лишь ездок.
По воле владыки, обильно сперва
Горючею нефтью полили дрова.[154]
Вот с сотнями факелов слуги идут,
Подносят, и дуют все разом, и тут
День сделался ночью,— не видно ни зги.
3990 Но встали из дыма огня языки,
И вот уж земля небосклона светлей,
И пламя бушует при воплях людей.
Явился в степи Сиавуш, между тем.[155]
На нем золотой, ослепительный шлем,
Вид бодрый, одежда бела и проста,
Дух полон надежды, смеются уста.
И всех в этот миг опалила печаль.
Цветущего юношу каждому жаль.
Себя Сиавуш осыпал камфорой,
4000 Как будто свершая обряд гробовой,
вернуться
151
3937—3938 Здесь прямая аналогия с узаконенным в средневековом праве Западной Европы «божьим судом», в узком смысле с «очищением» водой или огнём.
вернуться
152
3967 Везир — в оригинале «дастур» — иранский эквивалент общеизвестного арабского слова везир.
вернуться
153
3977—3980 Дидактическое отступление с обычной для того времени моралью. То ли имевшаяся в оригинале версификация, то ли вставка Фирдоуси — сказать трудно.
вернуться
154
3986 Горючею нефтью полили дрова.— В оригинале:
вернуться
155
3993 В оригинале Вуллерса этим стихам предшествует бейт, отраженный в переводе ниже (стихи 3997 — 3998).