[БЕХРАМ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА ПОЛЕ БИТВЫ ЗА СВОЕЙ ПЛЁТКОЙ]
Два стана затихли, объятые сном.
Средь ночи глубокой внезапно бегом
К отцу устремился Бехрам-удалец.
Сказал он: «О доблестный, славный отец!
Когда мне рассеять врагов удалось
И к небу копьём я корону вознёс,
Упав, затерялась там плётка моя.
Пребуду навек опозоренным я,
Коль станут глумиться туранцы над ней.
14350 Стал мир пред глазами эбена черней!
Я имя свое на ремне начертал —
Стерпеть, чтобы вражьей добычей он стал?[511]
Заветную плётку искать я готов,
Каких бы ни стоило это трудов.
Не дам я себя опозорить в веках —
Высокую славу повергнуть во прах!»
Ответил Гудерз на бехрамову речь:
«Сын, хочешь себя ты несчастью обречь?
Ужели за палку простую с ремнём
14360 Погибнешь, сожжённый драконьим огнём?»
Ответ был: «В роду и в дружине своей
Не выше, не лучше я прочих мужей.
Не раньше умрём мы, чем срок подойдёт:
Тебя понапрасну забота гнетёт!»
Гив молвит Бехраму: «Останься, мой брат.
Я множество плёток имею, и рад
Расстаться с любой. Хочешь новую взять:
Вся в золоте и серебре рукоять —
Отличная плётка! На диво прочна,
14370 Алмазами, лалами блещет она.
Открыла заветный свой ларь Ференгис,
Просила: — Доспехами ты запасись! —[512]
Я взял только плётку да эту броню,
Лишь их из сокровищ туранских храню.
Другую мне царь Кей-Кавус подарил;
Вся в жемчуге, ярче небесных светил.
Пять плеток ещё, изукрашенных сплошь,
В узорах алмазных — пышней не найдёшь
Все семь подарю я тебе: не ходи,
14380 Зря спора кровавого не заводи!»
Но Гиву на то отвечает Бехрам:
«Сносить невозможно бесчестье и срам.
О пышных узорах ведёте вы речь,
Я — в страхе: позору б себя не обречь!
Меня не удерживай, брат мой! Пойду —
Иль честь отстою, или мёртвым паду!»
Так видно Йездан всемогущий хотел,
Таков был воителя горький удел!
Коль муж обречён беспощадной судьбой,
14390 Безудержно, слепо стремится он в бой...
Помчался отважный, хлестнув скакуна,
Над полем сраженья светила луна.
Над павшими в битве он горько рыдал,
Всем сердцем он скорби живых сострадал.
Во прахе, в крови, в раздроблённой броне
Ривниза он видит, и сердце в огне.
Над юношей храбрым рыдает Бехрам:
«Пал доблестный, горе великое нам!
Царевичи в светлых чертогах живут,
14400 Ты ж — горсточка праха, и прах — твой приют!»
Широкое поле кругом обошёл,
Всех братьев, погибших в сраженье, нашёл.
Один был изранен жестоко, но в нём
Жизнь всё ещё теплилась слабым огнём.
Шаги услыхал он и стон испустил,
У витязя имя чуть слышно спросил
И молвил: «О доблестный, видишь, я жив.
Средь мёртвых, все силы свои истощив,
Томлюсь на земле обнажённой два дня;
14410 И голод, и жажда терзают меня».
Услышал, и горестью жгучей объят,
На помощь к несчастному кинулся брат,
От жалости плача, рубаху сорвал
И раны воителю перевязал.
«Не бойся, — промолвил он, — рана мала,
Да долго она без повязки была.
Ты в стан свой родной возвратишься теперь,
И рана твоя исцелится, поверь».
К спасению путь обещая найти,
14420 Не ведал, что сам он собьётся с пути...
Бойцу говорит он: «С тобой не прощусь.
Я тотчас, о брат мой, к тебе возвращусь.
Вчера, за корону Ривниза в бою,
Здесь на поле плеть обронил я свою.
Её отыскав, прискачу за тобой,
Мы вместе вернемся в наш стан боевой».
До места сраженья Бехрам доскакал[513]
И плеть, после поисков долгих, сыскал.
Её средь убитых, в крови и в пыли,
14430 Воителя зоркие очи нашли.
Он спешился, плеть поднимает... Но вдруг
Послышался издали ржания звук.
Услышал скакун кобылицы призыв,
И, ржаньем ответным простор огласив,
К ней ринулся. Полон досады, боец
За ним устремляется вслед. Наконец,
Измучен, — в шеломе, в тяжелой броне —
Настиг, и опять богатырь на коне;
Его подгоняет, а тот не идёт.
14440 Конь взмылен, вогнало и всадника в пот.
Тут меч обнажив, разъярённый ездок
Вонзил в непокорного острый клинок
И пеший оттуда понёсся назад,
Как будто он вихрю летучему брат.
А тел окровавленных столько вокруг,
Что вспомнишь усеянный маками луг.
В раздумье Бехрам: «Что постигнет меня
Здесь, в поле широком, без вихря-коня?»
Тем временем в стане туранских бойцов
14450 Забили тревогу, и сто удальцов
Из ратной дружины примчались стремглав —
Бехрама к Пирану доставить, связав.
Воитель свой лук оснастил тетивой,
И хлынули стрелы, как дождь грозовой.
Продлился б тот ливень губительных стрел —
Едва ль хоть один бы из них уцелел.
Он витязей многих в той битве скосил,
Как тигр, нападенье врагов отразил.
В смятенье вернулись воители в стан,
14460 И слышит от них предводитель Пиран:
«Ужасен воителя этого гнев:
Он, пеший, разит, словно яростный лев!»
[СМЕРТЬ БЕХРАМА ОТ РУКИ ТЕЖАВА]
Как только, примчавшись к вождю своему„
О битве бойцы рассказали ему,
Пиран содрогнулся; тревогой пронзён.[514]
Расспрашивать стал о воителе он.
«Откуда герой устрашающий тот
И как он себя меж бойцами зовёт?»
Ответ был: «То тигров разящий Бехрам,
14470 Он свет и отрада иранским бойцам».
Вождь молвит Руину: «Как вихрь, полети,
Бехраму от нас никуда не уйти.
Живым захвати ратоборца в полон,
И край от опасности будет спасён.
С собою возьми, сколько нужно, бойцов:
Он храбр и неистово биться готов».
Руин во всю мочь погоняя коня,
Помчался, злой умысел в сердце храня.
Руина бесстрашный Бехрам увидал,
14480 И стрелам стремительным волю он дал,
Туранцев разил непрестанно, притом
Чело прикрывать успевая щитом.
Вот ранен Руин — разразилась беда.
Другие бойцы устрашились тогда,
Пристыжены крепко, душой омрачась,
К Пирану они возвратились тотчас.
Как вихрем колеблемый лист на суку,
Дрожит он, повергнутый в гнев и тоску.
Велит оседлать своего скакуна
14490 И мчится. Душа возмущенья полна.
Приблизясь к Бехраму, сказал он:
«Герой, Зачем же ты, пеший, кидаешься в бой?
В Туране, когда с Сиавушем ты был,
Разумным и сдержанным мужем ты был.
Нам лучше хлеб-соли вкусить у меня,
Сдружиться, взаимных обид не чиня!
Ужели столь знатного рода боец,
Могучий, воспетый молвою храбрец
Погибнет и будет оплакан страной,
14500 Оплакан своею семьёю родной!
Готов заключить я с тобою, Бехрам.
Условье, какое желаешь ты сам.
Захочешь — мы вступим с тобою в родство,
Безмерно возвысишься после того.
Разумно ли жизнью своею играть?
Ведь пеший, один, не осилишь ты рать».
«О витязь, — Бехрам произносит в ответ, —
В душе у тебя справедливости свет.
Измучен и пищи лишён, и питья,
14510 Три ночи, три дня ратоборствую я,
И всё же сразиться готов я опять!
Но если коня согласишься мне дать —
Я тотчас к иранскому войску умчусь,
К Гудерзу, седому вождю возвращусь».
«О славный! — Пиран отвечает ему, —
Сам знаешь, нельзя совершиться сему.
Спасёшься, когда ты за мною пойдёшь.
Ты храбр, но упорствовать зря для чего ж?
Ужель согласится в дружине моей
14520 С бесчестьем таким хоть один из мужей?
Ведь столько прославивших край храбрецов.
Князей венценосных, могучих бойцов
Ты ранил иль с жизнью в бою разлучил,
Их чёрному праху навеки вручил.
Кто ж ныне — коль он разуменьем богат —
Иранца простит и отпустит назад?
Но если не мысль о владыке, когда б
Не страх, что взъярится, узнав, Афрасьяб,
О витязь, тебе скакуна бы я дал,
14530 И ты бы, вернувшись, отца увидал».
Так молвив, с Бехрамом расстался Пиран.
Задумчив, печален, вернулся он в стан.
К Пирану приблизился, мрачен, суров,
Могучий Тежав, сокрушитель слонов.
Расспрашивать стал и услышал в ответ:
«Бехраму средь витязей равного нет.
Я ласково встретил иранца того,
Ему и почёт обещал и родство.
Не хочет и слушать герой ни о чём,
14540 Он только тоскует о стане своём».
На это Тежав отвечает ему:
«С ним ласково речи вести ни к чему!
Он пеш. Скакуна я вдогонку пущу,
Настигну презренного, в пыль обращу!»
С дружиной помчался туда исполин,
Где витязь иранский шёл пеший, один.
Приблизясь, копьё богатырское он
Занёс и взревел будто бешеный слон:
«Куда ты? Бежать от возмездья не тщись!
14550 От конной дружины тебе не спастись.
Задумал вернуться в иранскую рать?
Вновь ратную славу задумал стяжать?
Тобой обезглавлены наши вожди,
Теперь от меня ты пощады не жди!»
Бойцам повелел он: «С мечами вперёд!
Пускайте и стрелы и дротики в ход!»
И ринулись на храбреца одного
Сильнейшие витязи войска того.
Свой лук богатырь тетивой оснастил,
14560 День ясный он стрелами в ночь обратил.
Но стрелы иссякли, разит он копьём —
Бушует кровавое море кругом.
Копьё расщепив, он разит булавой.
Кровь льётся, что ливень порой грозовой;
Той сече кровавой не видно конца,
Но стрелы изранили тело бойца.
Когда ослабел он, подкрался Тежав
И меч, за спиною воителя встав,
Занёс, и Бехрама в плечо поразил,
14570 Тот рухнул, лишившись сознанья и сил.
С могучей десницей расстался боец.
Не встанет он больше, сраженью конец!
Тежав содрогнулся, жалея о нём,
Охвачено сердце убийцы огнём,
В мозгу — клокотанье и гул, и злодей,
Стыдясь, отвернулся от жертвы своей.
вернуться
511
14352 Перевод по общему смыслу, в подлиннике: «Чтобы предводитель туранцев [букв. тюрок] взял ее в свои руки?».
вернуться
513
14427 В оригинале:
вернуться
514
14465—14466 В оригинале: «Спросил Пиран: „Кто же этот муж? И как его именуют среди именитых?"». Кроме того, в переводе опущен предшествующий бейт, дословно: