Она тараторила еще что-то, но я воспринимал только одно: Инга меня заметила, небезразличен я ей! Я и думать не хотел: что, как, почему? Я небезразличен Инге!
- Вы что, не слушаете меня?
- Слушаю, Светлана, слушаю.
- Мы вот что вам хотим сказать. Инку нельзя обижать. Не знаю, что уж вы предпримете, может, в бега рванете, но мальчику нужно отчество. Не пропадет он. Наша группа его на воспитание возьмет. Но без отчества ему нельзя. Как ваше имя?
- Артем. Артемий, вообще-то. Но все зовут Артемом.
- Значит, Александр Артемьевич. Ну и здорово! Очень даже подходит. Вы-то ей сами ничего не хотите сказать?
- Хочу! Хочу, конечно! А она меня не прогонит?
- Хм... А вы вообще-то ничего. Валерка говорит, что и через суд будет трудно доказать. Ведь прямых улик нет. Да и, честно говоря, косвенных тоже. Так вы не отказываетесь?
- От чего же мне отказываться?
- Ну, что он ваш сын?
- Не знаю, Света. Хорошо, если бы он был моим сыном.
- Ну вот. Снова да ладом. Теперь вы изворачиваться начнете, отказываться.
- Ничего ты, Светлана, не поняла. Не обижайся. Я и сам еще ничего не понимаю.
- Так я пойду и скажу ей?
- Что?
- Ну, что вас зовут Артемом. Вы хоть взгляните на сына.
- Света, ты иди. Я сейчас.
- А не сбежите? Станция скоро...
- Никуда я не сбегу.
Она еще раз подозрительно посмотрела на меня, но, кажется, поверила.
10
Я уткнулся лбом в горячее стекло. Понять что-нибудь было невозможно. Ах, Инга, ведь это ты сегодня явилась ко мне во сне... Господи! А если бы я полетел на самолете? Ведь тогда бы я ее не встретил. Никогда не встретил!
Я вошел в вагон. Студенты смотрели на меня настороженно.
- Здравствуйте.
- Виделись уже, - ответил мне один из них. Наверное, тот самый зловредный Валерка.
Инга лежала с открытыми глазами. Где-то под мышкой у нее белел платочек моего новорожденного сына.
- Инга, - позвал я. - Надо что-то делать?
- Что? - спросила она испуганно.
- Я вот что думаю, - сказали. - Наверняка в поезде есть женщины с грудными детьми. Я попрошу, чтобы кто-нибудь согласился кормить Сашеньку эти два дня.
- Ты смотри, - сказал второй студент. - Здраво рассуждает.
- Спасибо, - тихо ответила она, но счастья в ее голосе я не почувствовал.
А у меня язык не поворачивался в присутствии этой оравы студентов сказать ей, что я ее люблю. Я просто улыбнулся. Не знаю, что получилось, но мне показалось, что лицо ее потеплело.
- Спит, - сказала она. - Укачивает его.
На столе стояла бутылка с молоком и откуда-то взявшейся детской соской.
- У озера, - тихо сказала Инга, так, чтобы никто не расслышал, кроме меня. - Хорошо. Ты иди теперь. Я очень спать хочу. Очень.
- Спи, - сказал я, но рукой коснуться не посмел ни ее, ни сына. Она еще раз медленно моргнула ресницами. - Ребята, - обратился я к студентам, - вы тут не особенно шумите, они спят.
- Сами не знаем. Маленькие. - Нет, они не принимали меня к себе. Только Светлана смотрела чуть дружелюбнее.
Инга лежала с закрытыми глазами. А я пошел к себе в купе и бросил в угол полки так и не понадобившиеся мне полотенце и мыльницу. Два нижних сиденья пустовали. Я опустился на одно, посидеть с минутку. Надо ведь было идти искать кормящую мать. Семен резал колбасу домашнего приготовления. И вообще всякой снеди по сравнению со вчерашним пиршеством нисколько не убавилось. Зинаида Павловна сказала мне:
- Послушайте, Мальцев. У вас родился прекрасный сын. Я - детский врач и уже осматривала его. Он просто здоровячок. Конечно, два дня такой жары не пройдут для него бесследно, но мы что-нибудь предпримем.
- Спасибо, Зинаида Павловна.
Тося все порывалась что-то сказать. Семен показывал на вчерашнюю бутылку и понимающе подмигивал.
- Поздравляю, Артем, - сказала Тося. - Я уже видела вашего сына. А вы вчера и не сказали даже, что едете с женой. Надо было и ее пригласить поужинать.
- Да. Надо было, - согласился я. Если бы я тогда знал это...
- С прибавлением, так сказать. - Семен потряс бутылкой. - Не разберу какой, но коньяк. С утра никогда не пью, но ради такого случая...
- Спасибо, Семен. Сейчас не могу. Спасибо, Тося.
- А вашей жене, Мальцев, - сказала Зинаида Павловна, - необходимо не лежать, а ходить, стоять, сидеть в крайнем случае. Ведь с ней ничего такого не случилось. И очень уж она чем-то подавлена. Вы ее, Мальцев, пожалуйста, развеселите.
Семен разочарованно крутил на столе бутылку. Где-то через купе играли в домино. А еще дальше слышалось: "Шах! Шах! Пат? Пат... Снова ничья!"
Из первого купе вышел огромный мужчина и твердым шагом направился по коридору. В каждом купе он что-то спрашивал, а дойдя до меня, остановился и сказал:
- Хоп! Вот она! Товарищи, я делегирован к вам от первого купе: место первое тире третье. Во спасение души. У вас тут, говорят, интересная бутылочка есть. Не одолжите на полчаса?
- Берите, пожалуйста, - очень легко согласился Семен.
Парень осторожно взял бутылку двумя огромными ладонями.
- Благодарю от имени, - сказал он. - Возвратим в целости и сохранности. - И ушел к себе, вышагивая очень осторожно.