В середине сентября, на переломе лета и осени, как бывает зачастую в средних и приполярных широтах Мирового океана, погода начала меняться к худшему. В день осеннего равноденствия штормовое море, буше вавшее несколько дней, показало характер. На фрегате начало рвать подобранные паруса, ночью переломило нижний рей на грот-мачте. Свободный от вахты Корнилов не спал, а услышав шум, выскочил на палубу. Он первым, раньше боцмана, оказался у грот-мачты. Пока поспел боцман с матросами, он успел при-найтовить болтавшийся обломок к фальшборту, привязав его накрепко шкотами. Шторм к утру пошел на убыль, и фрегат направился к родным берегам.
В полдень 5 октября «Проворный» стал на якорь в Кронштадте, и на фрегате вскоре знали, что в Кронштадт из Архангельска прибыли линейные корабли «Азов» и «Иезекиил», под командой капитана 1-го ранга Лазарева.
В Кронштадте только и было разговоров о строгих порядках на «Азове», но хвалили командира за образцовый корабль. Император сам приехал на «Азов». Молча прошел по всем палубам, задержался на артиллерийских деках. Слушал объяснения командира, чуть наклонив голову, упершись взглядом в орудийные станки... Покидая «Азов», бросил министру:
— Сии новшества полезны. Надобно их впредь исполнять на всех прочих новых кораблях...
Что может быть приятней для честолюбивого командира и экипажа чем лестная оценка результатов его труда самим императором.
Но не только экипаж «Азова» гордился своим командиром, многие офицеры в Кронштадте, в том числе и Корнилов, хотя и слышали о суровом нраве и дотошности Лазарева, желали попасть на «Азов».
К тому же мичман Корнилов после корпуса успеш-ировел три кампании, и всюду командиры отмечает ревность в службе, отзывались единодушно «и должности знающ и благородного поведения». Так или иначе, он попал на «Азов».
И дни весеннего равноденствия Корнилова вызвали н контору командира порта и вручили предписание.
По Адмиралтейств-коллегии указу, — объявил Штабс-капитан, начальник канцелярии, — переводитесь в двенадцатый флотский экипаж.
Корнилов слегка волновался: «Так это же экипаж «Азова»! Как-то пойдет служба на линейном корабле, пигорому предстоит дальний вояж, а капитан весьма строгий?»
74-пушечному кораблю «Азов» в составе эскадры Нансийского флота предстоял поход в Средиземное морс к берегам Греции, где в то время греческий народ Изнывал от турецкого господства. С эскадрами Англии и Франции русские корабли должны были препятствовать переброске турецких подкреплений в Грецию.
В июле 1827 года русская эскадра во главе с адмиралом Д. Сенявиным на флагманском корабле «Азов» снялась с Кронштадтского рейда и отправилась в поход.
Незадолго до выхода, эскадру посетил Николай I. Довольный осмотром на верхней палубе, царь спустился на артиллерийские деки. Впервые Корнилов встречался лицом к лицу с императором. Статная, высокая фигура Николая впечатляла. На какое-то мгновение молодой мичман уловил холодный, бесстрастный блеск в глазах императора, скользнувший равнодушным взглядом по фигурам матросов, замерших навытяжку с банниками в руках. Смотр продолжался.
Вместе с императором, после «Азова», Сенявин обошел все линейные корабли, и царь остался доволен.
- Вырази всем офицерам эскадры мое благоволение, — сказал Николай на прощание, — а рядовым повели выдать из казны по рублю.
Спустя неделю, едва взошло солнце, корабли эскадры, один за другим снимались с якорей, поднимали одновременно паруса, строились в две кильватерные колонны...
Этот поход явился значительной вехой для Корнилова. И все же на первых порах новая служба на «Азове» показалась Корнилову несносной. Строгость и требовательность командира доводила подчас молодого мичмана до желания перевестись на другой корабль. Лазарев действительно не пропускал мимо ни единого промаха по службе, воздействовал на Корнилова и убеждениями, и строгими внушениями.
Особенно возмущало командира то, что его новый подопечный офицер в свободное время вместо чтения морской литературы увлекался французскими романами и не отдавался вполне той профессии, которой посвятил себя. Обнаружив способности Корнилова и зная, что он может и хочет служить на флоте, Лазарев настойчиво рекомендовал ему прекратить ненужные для службы увлечения, стать более целеустремленным, овладеть специальными знаниями.
«Владимир Алексеевич, — вспоминает его сослуживец, — очень любил рассказывать об этой эпохе своей жизни и уверял, что капитан не довольствовался силой убеждения, а выбросил всю его библиотеку за борт и заменил ее книгами из собственной своей... Достоверно, что Корнилов начал заниматься делом, учиться, следить за собой, короче — жить новой жизнью».
На переходе в Англию, общаясь с офицерами на вахте, учениях, в кают-компании, Корнилов завоевал расположение сослуживцев, завязал дружбу с Павлом Нахимовым, Владимиром Истоминым, Ефимием Путятиным, Иваном Бутеневым.
27 июля русская эскадра показалась у входа на Спитхедский рейд. Появились записи в «Историческом журнале эскадры»:
«Утром 27 числа... пошли к Портсмуту и на Спитхедском рейде, по назначению господина адми-/>ti iu, расположились фертоинг... Во время плавания эскадры от Кронштадта до сего места все корабли и фрегаты соблюдали во всей точности места свои в ордерах, столь же верно ночью, как и днем, все движения управления производились быстро и правильно, ордер или колонна прохода никогда и ни в каком случае не нарушались...
Старейшие и опытные моряки Дании и Англии, посещавшие эскадру в Кронштадте и Портсмуте и сидевшие ее в действиях, единодушно отзывались, что столь примерной и отличной эскадры они никогда видеть не ожидали...
...С первого дня прибытия эскадры к Портсмуту .■ главнокомандующий обще с е. с-вом гр. Л.П. Гейденом приняли самые деятельные меры к скорейшему приуго-товлению эскадры, в Средиземное море назначенной...»
Больше месяца простояла армада кораблей на Спитхедском рейде у Портсмута, и 8 августа эскадра под флагом контр-адмирала Л.П. Гейдена направилась в Средиземное море.
«Исторический журнал эскадры» поведал:
«7 августа... Среди сих трудов и попечения в ночь с 5 на 6 августа гг. главнокомандующие эскадрами перенесли свои флаги: Г. адмирал Сенявин на корабль !1арь Константин», а е. с-во гр. Гейден — на «Азов». Начальником штаба при г. командующем назначен командир корабля «Азов», капитан 1-горанга и кавалер Лазарев 2-й.
Сего числа г. главнокомандующий передал е. с-ву предписания, инструкции, денежные суммы и кредитивы на оную и граф на другой день пошел в путь, ко славе его ведущий...»
Свежий попутный ветер наполнил паруса, погода наладилась, и с заходом солнца по корме в вечерней дымке растаяли очертания мыса Лизард. Прощай, Британия. Впереди Атлантика.
Впервые ощутил дыхание океана мичман Корнилов. Часами простаивал он, опершись о фальшборт.
За невидимым горизонтом постепенно скрывались в пучине созвездия Северного полушария, прямо по курсу на небосклоне появились незнакомые прежде созвездия, известные ранее только по картам Мореходной астрономии. Ночью впереди и по корме то и дело вспыхивали фальшфейеры, корабли эскадры показывали свое место. В океане развело волну, корабли ощутимо раскачивало с борту на борт.
Корнилов еще в Северном море на «Смирном» привык к штормовым условиям плавания, его организм принимал качку безболезненно.
Не проходило дня, чтобы не ломался где-то рангоут. То трескался гафель, то бизань, то ломались мачты, то надломился нижний рей у фок-мачты. Боцманские дудки поднимали наверх матросов по авралу. Те на ветру и в проливной дождь карабкались на ванты, заменяли негодный рангоут или порванные паруса. И так круглые сутки, что днем, что ночью.