Кажется, за всю войну я не испытывал столь большой, всепоглощающей радости, как 27 января 1944 года, когда вместе с семьей слушал по радио приказ. Верховного Главнокомандующего. Он сообщал о великой победе. То, о чем мечтали ленинградцы, во что верили в самые тяжелые дни, перенося неслыханные тяготы, свершилось, стало явью. Под ударами советских войск рухнула сильнейшая оборона фашистов, которую они считали неприступной, называли «непреодолимым Северным валом». Ленинград был полностью освобожден от блокады и варварских артиллерийских обстрелов. Наши наступавшие войска продолжали успешно громить врага, гнали его дальше на запад.
Работая в штабе фронта, я слышал о подготовке наступления и о ходе боев с первого дня, как они начались, узнавал об успехах наших войск раньше, чем о них сообщалось официально. И все же вместе с теми, кто прожил 900 дней во вражеском кольце, был да глубины души радостно взволнован этим событием. Победа под Ленинградом оказалась для нас, да и для всех в стране, залогом полной победы над врагом в Великой Отечественной войне.
27 января 1944 года ленинградцы впервые услышали в своем городе победный салют. Над Невой прогремели 24 залпа из 324 орудий. Небо, с которого так часто падали смертоносные бомбы и снаряды, впервые расцветилось огнями праздничного фейерверка. Все население вышло на улицы. Незнакомые люди обнимались и плакали от радости. Никто не стыдился этих счастливых слез.
То, чего нельзя убить
В Дни разгрома врага под Ленинградом моя семья уже находилась дома. Она вернулась из эвакуации за несколько недель до наступления. Чтобы объяснить, как это произошло, я должен рассказать о некоторых событиях, не относившихся прямо к моей работе в комиссии по оборонным предложениям, но имевшим для меня лично немаловажное значение.
…В 1942 году, когда только окончилась страшная блокадная зима, я стал работать над кандидатской диссертацией. Вернее, возобновил работу, прерванную в начале войны. В диссертации я обобщал исследования высоковольтных конденсаторов с газовой изоляцией под давлением, которыми занимался несколько лет.
То были конденсаторы с нашим элегазом, уже принесшим много миллионов рублей экономии народному хозяйству. Писал я диссертацию, когда выдавались свободные от работы в комиссии часы. К началу следующего года диссертация была закончена.
Большой ученый совет нашего института находился в то время в Казани, а в Ленинградском филиале Физтеха образовался объединенный ученый совет ряда научно-технических учреждений, продолжавших действовать в осажденном городе. В него входили профессора Политехнического и Электротехнического институтов, а также Физтеха — Ю. В. Баймаков, А. А. Вульф, С. П. Гвоздев, Н. И. Добронравов, П. П. Кобеко, В. Н. Шретер, ряд доцентов, кандидатов наук. Совет обсуждал научные вопросы, связанные с обороной города, принимал защиту диссертаций. Моя работа была не единственной в осажденном Ленинграде. Научно исследовательская деятельность продолжалась и в самое трудное время. Врагу оказалось не под силу убить научную мысль даже в условиях блокады. Работали, кроме нашего, и другие ученые советы — по гуманитарным наукам, ботанике и т. д.
Летом того же года в городе стал снова ходить трамвай. Это было очень радостным событием для ленинградцев, однако действовало лишь несколько маршрутов. Поездки в трамвае при постоянных артиллерийских обстрелах были сопряжены с серьезной опасностью для жизни. Не раз вражеские снаряды попадали в набитые пассажирами вагоны. Линии трамвая и людные остановки являлись хорошими целями для вражеской артиллерии. Она вела по ним огонь, наиболее интенсивный в часы пик, когда люди спешили на работу или возвращались с заводов. Чтобы обмануть фашистских артиллеристов, остановки часто переносили с места на место. Это несколько снижало вероятность попаданий в скопления людей, но совсем устранить опасность не могло. Не раз приходилось видеть следы тяжелых несчастий на трамвайных путях и возле них. Помню, на ограде Сада трудящихся у Дворцовой площади долго висели обрывки одежды, пряди женских волос. Возле этого места фашистский снаряд попал в переполненный вагон трамвая 12-го маршрута.
Вот в таких условиях приходилось ездить по городу и членам ученого совета, ездить, а еще больше ходить пешком, потому что трамвай довозил лишь до Выборгской стороны, а дальше надо было несколько километров шагать в Сосновку. Застроенные большими домами улицы сменялись глухими пустырями. В Лесном оставалось мало жителей, сотни деревянных домов сгорели или их разобрали на дрова. Тем не менее члены ученого совета дружно собирались на заседания. Так было и 18 августа 1943 года, когда я защищал свою диссертацию. Все 16 членов совета оказались на месте. Вид они имели не совсем обычный— большинство сидело в военных гимнастерках.