Конечно, если бы на корабле был весь Элронд, я без колебаний спровоцировал бы взрыв ходового реактора, дабы избавить галактику от нависшей угрозы, но уничтожать какую-то тысячную доли процента Элронда ценой собственной жизни были не слишком эффективно.
Поэтому большую часть времени я валялся на полу в ходовой рубке, копаясь в интерфейсе и размышляя, о том, что я сделал не так и что мне надо сделать, чтобы все исправить.
Или спал.
Они вошли в грузовой отсек, взломав дверь шлюза. Их было двое — большой и маленький, оба в скафандрах, скрывающих фигуры. Оба в зеркальных шлемах, маскирующих лица.
Я включил систему внутреннего наблюдения и увидел, как они обшаривают грузовой отсек лучами своих фонариков.
И услышал их голоса.
Глухие и измененные из-за напяленных на их обладателей шлемов.
— Это не его тело, — сказал маленький, и я понял, что они обнаружили Киру.
— Это и не может быть его тело, к хренам, — сказал большой. — Потому что это тело мертвое. А он, сука, жив. Сидит где-то, наблюдает за нами и, сука, хихикает.
— Столько времени прошло… Почему ты думаешь, что он до сих пор жив?
— Потому что война, сука, не окончена, — сказал большой.
— Какая война?
— Вечная война, — сказал большой. — Это как свет против тьмы, хаос против порядка, никон против кэнона, линукс против винды, айфон против самсунга, физрук против всяких козлов. Война никогда не кончается, она будет идти до самого конца времен, и пока она идет, физрук, сука, бессмертен.
— По-моему, ты мне прогоняешь какую-то лажу, — сказал маленький.
— Ну, прогоняю, — согласился большой. — Но ты же слушаешь.
— Мне не по себе, — признался маленький. — Когда я был тут последний раз, тут творился полный абзац.
— Где физрук, там и абзац, — согласился большой. — Ты еще не видел, как он, сука, переговоры ведет.
— А тебе обязательно все время ругаться?
— Обязательно, — сказал большой. — Это часть моего, сука, образа. И неотъемлемая часть меня. И если я не буду ругаться, мне вообще придется молчать, к хренам. Понимаешь, о чем я?
— Нет.
— О том, что тонкочувствующие, хрупкие и ранимые люди часто прячут свое настоящее естество под масками грубых, сука, местами жестоких, к хренам, парней, которым море по колено и пули от них отскакивают, — объяснил большой.
— А ты на самом деле прячешь?
— Я — нет, — сказал большой. — Но многие прячут, к хренам.
— Но если это не твой случай, зачем ты мне о нем рассказываешь?
— Потому что не тоже не по себе, к хренам, — сказал большой. — Я не видел его… целую вечность. Причем, по моим субъективным ощущениям, это и была целая вечность и еще три дня сверху.
— И ты, наверное, чокнулся, — сказал маленький. — Что и немудрено, если ты пережил вечность, пусть и субъективную.
— Нет, — сказал большой. — Я всегда таким был.
Они закончили с осмотром трюма, выбрались в коридор и заглянули в кают-компанию, где элрондова слизь собралась в очередной подернутый пленкой комок, предвещая третье явление чокнутого искина народу.
— Это вот то, о чем я тебе рассказывал, — сказал маленький.
— Какая, сука, мерзость, — сказал большой.
Комом начал увеличиваться в размерах, пленка на его поверхности натянулась.
— Вот так рождаются урук-хаи, — сказал большой. — Если бы у нас был мел мы могли бы попробовать взять их под свою длань.
— Э? — спросил маленький.
— Просто, сука, забей, — сказал большой.
Пленка на пузыре лопнула и на свет появилась очередная уменьшенная копия Элронда. Видать, строительного материала оказалось совсем мало, потому что теперь рост Элронда едва ли дотягивал до полноценного метра.
— Карликовый эльф, — прокомментировал его рождение большой, и в его руке появился дробовик. — Отличается повышенной ушастостью. Ну, привет, болезный.
— Ты? — изумился Элронд. — Но как? Откуда?
— Процессор не перегрей, гнида, — сказал большой.
— Мы можем договориться, — быстро сказал Элронд.
— Я был бы рад тебя послушать, — сказал большой. — А вот мой дробовик — нет.
Он выстрелил и эльфа разнесло в клочья. Ну а кают-компания… Это помещение в любом случае уже было не спасти.
Они синхронно развернулись и вышли в коридор.
— Бу, — сказал я.
Маленький подпрыгнул до потолка, большой уронил дробовик и картинно схватился за сердце.