Леди Фрэнсис старалась ввести разговор в русло обыденной болтовни. Она видела, как ужасно скучал полковник и дамы. Артур был безразличен. Один только майор был заинтересован, благодаря философскому складу своего ума.
— Чего я не понимаю, — сказал он, — так это того места, какое занимают в вашей теории другие люди.
— Это не теория, — сказал Аарон.
— Все равно, в вашей манере жить. Разве это не крайне эгоистично — жениться на женщине и заставить ее жить на маленькие и неверные средства на том единственном основании, что вы верите в провидение или в случай, что по-моему, еще хуже… Вот я и не понимаю: почему же должны страдать другие? Что было бы, если бы все люди стали на эту точку зрения?
— Пусть каждый поступает так, как ему нравится, — сказал Аарон.
— Это невозможно. Допустим, ваша жена или жена Лилли захочет быть обеспеченной, — ведь она, несомненно, имеет на это право.
— Если я не имею на это права, — а я не имею, если этого не хочу, — то какие же права может иметь она?
— Все права. Тем более, раз вы присвоили себе право непредусмотрительности.
— В таком случае она сама должна осуществлять свои права. С какой стати сваливать это на меня?
— Разве это не чистейший эгоизм?
— Называйте, как хотите. Я буду посылать своей жене деньги до тех пор, пока у меня будет, что посылать.
— А допустим, что у вас денег не станет?
— Тогда мне нечего будет посылать, и ей придется самой о себе позаботиться.
— Я считаю это преступным эгоизмом.
— Ничего не имею против такой терминологии.
На этом разговор с молодым майором прервался.
— Во всяком случае, для общества это хорошо, что такие люди, как вы и Лилли, попадаются довольно редко! — сказал посмеиваясь сэр Уильям.
— Встречаются все чаще с каждым днем! — вмешался вдруг полковник.
— Это, пожалуй, верно. А теперь разрешите задать вам другой вопрос, мистер Сиссон. Надеюсь, вы ничего не имеете против нашего допроса? — опять вступил в беседу сэр Уильям.
— Нет. Так же, как против вашего будущего приговора, — ответил Аарон с улыбкой.
— В таком случае скажите нам: на каких основаниях вы покинули вашу семью? Я знаю, что это — деликатная тема, но Лилли говорил нам об этом и, насколько я могу понять…
— Оснований не было никаких, — сказал Аарон, — да, да, никаких. Просто я их покинул.
— Простой каприз?
— Если быть зачатым — каприз, родиться — каприз и умереть — тоже каприз, то это было капризом, потому что это явление того же порядка.
— Того же порядка, что рождение или смерть? Не понимаю.
— Это случилось со мной точно так же, как в свое время мне случилось родиться и когда-нибудь случится умереть. Это тоже было своего рода смертью или, если хотите, своего рода рождением. Во всяком случае столь же безусловным и непредотвратимым, как рождение и смерть. И без больших разумных оснований, чем рождение и смерть.
Старик и Аарон пристально взглянули друг на друга.
— Явление природы?
— Явление природы.
— А не то, что вы полюбили какую-нибудь другую женщину?
— Упаси меня Бог!..
— Вы просто разлюбили?
— Даже не то. Попросту — я бежал.
— От чего?
— От всего вместе.
— Но главным образом от женщины?
— О да, это несомненно!
— И вы не могли бы вернуться?
Аарон покачал головой.
— И все же не можете указать причин?
— Тут не было причин, которые бы что-нибудь объяснили. Дело было вовсе не в причинах. Дело было в ней, во мне и в том, что должно было случиться. Какие причины заставляют ребенка появиться на свет из утробы матери, невзирая на страдания и муки обоих? Я не знаю.
— Но ведь это — естественный процесс.
— И это — тоже естественный процесс.
— Нет, — вмешался майор, — это неверно: рождение — явление всеобщее, а ваш случай специфичен и индивидуален.
— Индивидуален он или нет, — он случился. Я даже не переставал ее любить, насколько могу в этом разобраться. Я покинул ее так, как покину землю, когда умру — только потому, что это неизбежно.
— Знаете, что я думаю, мистер Сиссон, — сказала леди Фрэнкс. — Я думаю, что вы находитесь в болезненном состоянии духа, так же, как мистер Лилли. И вы должны быть очень осторожны, иначе с вами случится большое несчастье.
— Пусть, — сказал Аарон.
— И случится, помяните мое слово — случится.
— Вы как будто почти желаете этого, в виде достойной кары мне, — улыбнулся Аарон.